Завет преподобного Серафима христианским супругам, родителям и детям - [10]

     Служанки замолкли от страха, но Моника старалась достигнуть того, чтобы они не клеветали на нее по любви к ней, и она успела приобрести их привязанность и даже преданность к себе.

     Мало того, родственники и соседи блаженной Моники испытывали на себе ее благотворное влияние. "Твоя верная раба, Боже, чрез которую Ты даровал мне жизнь, получила от Тебя великий дар. При всяком раздоре она старалась, где только могла, водворять мир, так что, если одна из враждующих сторон, в отсутствие другой, с горечью и желчью высказывалась при ней об отсутствующем враждебном лице, то мать моя никогда не позволяла себе говорить при этом об отсутствующей стороне ничего другого, кроме того, что могло служить к примирению".

     Вот почему она мало-помалу сделалась другом всех соседей, приходивших поверять ей свои горести. Она кротко выслушивала их жалобы, осторожно касалась их ран, со свойственным ей искусством успокаивала их и незаметно приводила к примирению.

     Моника знала, что с возрастом сына ее влияние может потерять свою силу; что страсти могут тем скорее увлечь его, что он может извинять их примером отца. Но, с другой стороны, она знала и то, как важны первые годы младенчества для развития сердца ребенка. Поэтому она не пропускала ни одного дня без пользы. Она всякое утро старалась внушить сыну какое-нибудь правило жизни, как всякую весну бросают семена в землю.

     "Она учила меня, - говорит блаженный Августин, - прежде всего думать о Боге, даже прежде, чем об отце, следовать только Его заповедям и любить Его любовью, превышающей все другие привязанности". И она так успела в этом отношении, что все возражения, все противодействия Патрикия оставались бессильными перед кроткою властью, приобретенною ею над сыном и возраставшею с каждым днем.

     Но в то же время, как замечает блаженный Августин, она была чрезвычайно внимательна к мужу. Принужденная иногда противоречить ему и противиться его воле в том, что касалось веры, она тем более во всем другом смиренно и кротко покорялась ему. Превосходя своего мужа и образованием и душевными качествами, она никогда не хотела выказывать того. Она охотно признавала себя его рабою. Если подчас эти унижения и жертвы казались ей тяжелыми, она находила награду в том, что чрез эти самые унижения и жертвы приобретала возможность беспрепятственно развивать в душе сына любовь к Спасителю.

     По смерти Патрикия Моника заметно сделалась еще совершеннее: высокие стремления ее души, не находя более препятствий, стали проявляться с большою свободою, и она скоро достигла совершенства добродетели. Из уважения к памяти мужа она дала обет в своем сердце не вступать во второй брак и посвятить всю жизнь служению Богу и воспитанию детей.

     Скоро к печали об утрате мужа, которого она полюбила, забывая все его обиды, присоединилась и другая печаль, не менее тягостная: грусть матери, видящей гибель души сына, который, видимо, пошел по дурному пути.

     Моника с ужасом следила за развивающимися пороками сына, но не предавалась отчаянию. Она твердо уповала на Бога.

     Бог услышал молитвы Моники, и надежда матери оправдалась. Однажды Моника, утомленная сильными потрясениями, предалась минутному отдохновению и увидела сон, который успокоил ее и возвратил ей надежду. "Ей приснилось, - говорит блаженный Августин, - будто она в сильной скорби стоит на деревянной доске, и в это время к ней подошел юноша в светлом образе, с веселым лицом, тогда как она от печали и горести заливалась слезами. Подойдя к ней, он спросил у нее причину ее слез, хотя и видно было, что он знал ее и спрашивал только для того, чтобы ее утешить. Когда Моника отвечала, что она сокрушается о погибели сына, то он, чтобы утешить ее, возразил: "Не беспокойся так много, - и, указывая на доску, на которой она стояла, прибавил: - Посмотри на своего сына: он там же, где и ты". Тогда она обернулась и, действительно, увидела Августина подле себя, на той же доске. "Кто мог обрадовать ее этим утешительным лучом света, - восклицает Августин, - как не Ты, Боже, внявший ее голосу и сердечным воплям!"

     Но не скоро сбылся пророческий сон: только после семнадцатилетнего сопротивления Августин сдался, побежденный слезами Моники.

     Первою мыслию Августина после обращения было поспешить к блаженной Монике. Он бросается в ее объятия и обливает ее слезами. Он не в состоянии был говорить и только прижимал ее к сердцу. Он смотрел на нее взглядом, в котором изливалась вся его благородная душа. Своим молчаньем он выражал ей то, что повторял различными словами до конца жизни. "Да, если я достойный сын Твой, Господи, это оттого, что Ты даровал мне в матери верную рабу Твою". И еще: "Я обязан тем, что я есмь, моей матери, ее молитвам, ее достоинствам". И в другом месте: "Если я люблю более всего истину, люблю ее одну, готов умереть за нее, я обязан этим матери. Бог не мог не услышать ее молитв". И, наконец: "Если я не погиб навеки в заблуждении и зле, я обязан этому долгим и усердным слезам матери". Вот какими выражениями благодарности к матери наполнены писания блаженного Августина. Он тогда живо чувствовал то, что выражал позже, и старался доказать это матери своим взглядом и поцелуями, безмолвно обнимая ее и как бы не желая отторгнуться от ее объятий.