Завет Нового Мира - [6]

Делали себе когда-нибудь татуировку? Помните боль, когда стальная игла, раз за разом, протыкает кожу? Помножьте это на десять и поймете, каково мне было.

Еле сдерживаюсь, чтобы не закричать. Слезы боли текут по щекам, зубы скрежещут как стертые тормозные колодки. Затем начинает кружиться голова, подташнивает, и становится трудно дышать.

Но я стойко переношу все мучения, не издав при этом ни звука. А наградой за это мне стала маленькая татуировка змеи на подушечке между большим и указательным пальцем. Вместе с татуировкой приходит и знание, как использовать полученный навык.

Глава 4. Второй уровень

Распахнув настежь окно, всматриваюсь вдаль. Из-за деревьев видна лишь малая часть села, но и по увиденному можно судить, что плохи наши дела. Наши — в смысле всех людей, а не меня и моего воображаемого друга.

По горящим улицам носились бешеные, как я решил их после для себя называть, крушили все вокруг и нападали на нормальных людей, после чего зверски убивали. Так я стал свидетелем того, как тучный мужик повалил на землю маленькую девочку детсадовского возраста, придавил ее всей массой своего тела и, взяв в руки булыжник, без зазрений совести размозжил череп.

Однако на этом он не остановился. Он снова и снова молотил ее камнем по голове, пока совсем не расплющил, щедро орошая землю кровью и серым мозговым веществом. Только тогда он угомонился, и побежал дальше.

Но не прошло и пары минут, как на смену ему прибежала взъерошенная черная собака, разорвала зубами одежду девочки и принялась поедать ее плоть.

От такой жуткой сцены меня чуть не вывернуло наизнанку. Еле удержал в желудке остатки вчерашнего ужина.

Можно было бы прихватить с собой вещи, но что-то мне подсказывает, что лучше себя не ограничивать. Был бы рюкзак — другое дело. Закинул за спину, и не мешает. А у меня, дурака, только сумка и была.

Пришлось довольствоваться сигаретами, которые я рассовал по карманам. Курильщики ведь как наркоманы, без дозы никотина долго не протянут. Особенно когда вокруг твориться такое дерьмо, и чем-то нужно будет успокоить расшатавшиеся нервы.

Заткнув нож за пояс, залезаю на подоконник, осматриваю место приземления и прыгаю. Второй этаж, так что высота сравнительно небольшая. И не с такой прыгал.

Приземлившись, сильно пружинят ноги, перекатываюсь через плечо и, вскочив, уже собираюсь бежать, как вдруг окно на третьем этаже распахивается, и на всю округу раздается душераздирающий женский крик:

— Помогите! Кто-нибудь, помогите!

Смотрю на нее, и смутно припоминаю лицо. Мелькали среди толпы эти забавные золотые косички.

— Помоги мне, прошу! — заметив меня, высовывается она из окна.

«Конечно. Сейчас только забегу через центральный вход, пробегусь до третьего этажа и мигом тебя спасу» — Заткнись, и прыгай! — кричу я принцессе в башне. Хотя какая она принцесса. Так, на троечку.

Златовласка колеблется. Высота все-таки приличная, немногим меньше 10 метров. Так прыгнешь, и ноги себе сломаешь. А правильно прыгать ее, думаю, никто не учил. Но какой у нее выбор? Я отсюда слышу, как дверь в комнате ломают.

— Прыгай, и умрешь! — пытаюсь я ее мотивировать.

Промедление смерти подобно. Эти золотые слова завещал нам Петр Великий. Правда, немного в другой формулировке.

В итоге, она упустила момент. Из комнаты донесся сильнейший грохот и, закричав, она в спешке забирается на подоконник. Но было уже поздно. Она почти прыгнула, почти, когда кто-то в последний момент схватил ее за ногу.

Этот кто-то выбрал крайне неудачный момент. Она подалась вперед и выпала из окна, утянув за собой другую, рыжеволосую девушку, которая и не думала отпускать ее ногу.

Когда видишь, как два человека падают вниз головой с третьего этажа, сердце замирает. Уши режет истерический визг, прервавшийся, впрочем, уже через секунду, когда обе падают на асфальт. Звук был такой, будто мешки с цементом упали, а не люди. А ведь совсем немного до земли не дотянули, буквально полметра.

Я замираю. Ни одна из девушек не шевелится. Достаю нож и медленно к ним приближаюсь.

Золотые локоны все измазаны кровью, бьющей тонкой струей из перерезанной торчащей плечевой костью сонной артерии. Голова вывернута неестественным образом, и ужас навеки застыл в остекленевших глазах. Она мертва.

Что до второй, та еще дышала. На стесанном до кости черепе образовалась глубокая вмятина, и окровавленная кость торчит из левой вывернутой руки. Кашляя, из ее горла вылетают кровавые сгустки. Я не доктор, но думаю, ребром пробило ей легкое. Лишь вопрос времени, когда она умрет.

Подхожу ближе и присаживаюсь рядом на корточки. Близко, но не так чтобы очень. Осторожность — прежде всего.

Она в любой момент может испустить дух, а все пытается меня достать. Бешеная — лучшего названия и не придумаешь. А что у нас делают с бешеными собаками? Правильно, их усыпляют.

Рука заметно дрожала, когда я перерезал ей горло. Тяжело мне все-таки дается убийство человека. Если их, конечно, еще можно так называть. Как по мне, они больше походят на диких зверей, чем на людей.

— Что происходит, скажите на милость? — в поисках ответов, устремляю я свой взор в бескрайнее темное небо.