Завет - [148]

— Тогда просто позволь ему уйти, — сказал Калиф. — Смерть сына Декстера Шоу — тяжкое бремя для души.

— Отпусти его и отойди, — просто ответил Картли.

Калиф повиновался, успев только шепнуть Браво:

— Убери кинжал в ножны и молчи… молчи.

И Браво молча ждал. Их окружила звенящая тишина, суматошный гомон базара стих, точно его и не бывало. Немигающие глаза Картли смотрели на Браво, он отвечал тем же. Воля схлестнулась с волей в безмолвной яростной схватке.

Очень медленно Браво вытащил кинжал, не вынимая его из ножен, и протянул вперед, словно совершая жертвоприношение, чтобы умилостивить Картли или его бога.

— Пытаешься купить меня, — сказал Картли. — Как это по-американски.

— Этот кинжал бесценен, — ответил Браво. — И он ваш.

Картли с беспредельной грустью покачал головой.

— Нет, хранитель. Он еще понадобится тебе там, куда ты направляешься.

Браво опустил кинжал.

— Теперь иди, — сказал Картли.

Браво повернулся, увидел, что Калиф не тронулся с места. Он один покидал этот дом, один отправлялся на улицы Трапезунда. Сыновья Картли расступились, пропуская его.

Браво не успел еще отойти от них, когда услышал за спиной голос Картли:

— Молись, хранитель. Молись тому богу, в которого веришь, потому что иначе тебя ничто не спасет.

Глава 25

Браво сидел в том же самом кафе в квартале Ортахисар, где они встречались с Калифом, надеясь, что рано или поздно тот вернется. В помещении пахло сигаретным дымом и кошачьей мочой, но кофе здесь варили крепкий и вкусный. Браво сидел за маленьким столиком возле окна, откуда были превосходно видны ярко освещенные ущелья — главные артерии старого города. Он подумал, что не смог бы долго находиться ни в одном из районов нового города — грубой, уродливой раковины вокруг жемчужины древнего Трапезунда. Как хотелось бы ему пройтись по старинным улицам, слыша царственные звуки трапезундского наречия, наблюдая, как заходят в залив огромные, величественные корабли из Флоренции и Венеции, Кадиса и Брюгге… вот на них уже грузят невиданные иноземные товары с изобильных городских складов… а вдалеке, у самого горизонта, маячат черные паруса пиратского судна сельджуков.

Браво вытащил мобильный телефон и хотел набрать номер Джордана, но остановился. Джордан был его ближайшим другом. Браво уже просил его о помощи и получил ее с лихвой, однако теперь ситуация становилась все более опасной, и вовлекать Джордана больше не стоило. Браво не хотел рисковать чужими жизнями, тем более — жизнью лучшего друга.

Он устало опустил голову на руки. Если бы можно было все изменить, хотя бы просто перевести стрелки часов назад! Он увидел себя на углу Шестой Авеню, отца, переходящего улицу… Если бы я пошел тогда за ним, остановил его! Впрочем, что бы это дало? Задержку, небольшой выигрыш во времени… и только. Горькая, удручающая мысль. Браво почувствовал себя абсолютно беспомощным, — шестеренкой в огромном неумолимом механизме…

— Едем к деду, Браво.

Он поднял глаза, увидел загорелое лицо отца. Они были в их доме в Гринвич-виллидж.

— Я знаю, что ты не хочешь ехать.

— Откуда ты знаешь?

— Ну, это очевидно. Ты только что предложил маме помочь вытереть посуду.

Девятилетний Браво отложил кухонное полотенце. Он понимал, что отец шутит, но ему было не до смеха.

Декстер опустил руку на плечо сына.

— Дедушка хочет видеть тебя, он спрашивал о тебе сегодня утром.

— А Джуниора он повидать не хочет? — поинтересовался Браво. Все-таки вместе и в несчастье веселее, подумал он.

— Джуниор не очень хорошо себя чувствует.

Браво знал, что это неправда. Несколько недель назад он нечаянно услышал обрывок разговора родителей. Они решили, что Джуниор еще слишком мал для поездки в дом престарелых. Из-за этого Браво разозлился еще больше.

Дорога была неблизкая, но Браво показалось, что они просидели в машине всего несколько минут. По шоссе с громыханием мчался бесконечный поток машин с прицепами, заводские трубы изрыгали едкий дым, в воздухе пахло то ли горелыми шинами, то ли кошачьей мочой, так что ему пришлось поднять стекло, чтобы не дышать этой вонью.

Дом престарелых — затерянное среди бесконечных пригородов штата Нью-Джерси красное кирпичное здание в колониальном стиле — живо напоминал так блестяще описанные Диккенсом неприветливые лондонские общественные строения. Сидя на заднем сиденье, Браво слушал, как постепенно стихает стук разгоряченного мотора, стального сердца машины. Наконец наступила тишина. Противно сосало под ложечкой. Не двигаясь, Браво молча смотрел прямо перед собой.

— Браво? — Декстер уже был снаружи. Он распахнул заднюю дверь и протянул сыну руку.

Браво, смирившись, ухватился за протянутую ладонь, и они вместе пошли по бетонной дорожке к входной двери. Перед тем, как взяться за дверную ручку, Декстер посмотрел на Браво и сказал:

— Ты ведь любишь дедушку, да?

Браво кивнул.

— Это все, что ты должен помнить. Ладно?

Он кивнул еще раз, молча — опасаясь, что иначе не сдержится и ляпнет что-нибудь ужасно грубое.

Запах внутри был ужасающий. Как всегда, Браво попытался задержать дыхание, но это, конечно, помогло ненадолго. От первого же глотка воздуха его чуть не вырвало, он с трудом справился с подступившей к горлу дурнотой.