Завет - [147]

— Нет. Вы обвиняете.

— Это лишь ваша трактовка, и не слишком точная.

Калиф коснулся плеча Браво, пытаясь остановить его, отвести в сторону от греха подальше. Но Браво стряхнул его руку, вознамерившись стоять на своем.

Они застыли по углам невидимого треугольника перед входом в магазин, окруженные отпрысками Картли. У него было четверо взрослых сыновей, сложенных в точности, как отец, таких же жилистых и крепких, и дочь, с которой Калиф уже успел познакомить Браво. Браво чувствовал, что в воздухе повисло напряжение, но на этот раз совсем не деловое. Давешние посетители давно ушли; торговцев, обсуждавших с Картли условия сделок, несколько минут назад проводил к выходу его старший сын.

— Ирема, твое место дома, с матерью, — сказал Картли.

— Но, отец…

Один из ее братьев оборвал возражения, отвесив сестре затрещину. Ирема смолчала, только прикусила до крови губу.

Картли и не подумал бранить сына; вместо этого он произнес:

— Ступай. Ты будешь наказана. Но если мне придется отправить с тобой брата, наказание будет еще более суровым.

Ирема сердито посмотрела на ударившего ее брата, потом перевела светящийся искренним любопытством взор на Браво. Мгновением позже, пряча глаза от свирепого взгляда отца, она поспешила прочь и пропала за ближайшим поворотом.

Красная пыль покрывала их обувь и края брюк, въедалась в ладони, напоминая засохшую кровь. Пыль слабо пахла мускусом; острый, терпкий запах окружал их, туманя зрение. Когда снежные козлы сцепляются рогами, только один выходит победителем. Оба, и Картли, и Браво, знали это. Вот чего пытался избежать Калиф.

— Совершенно ясно, что это недоразумение. Вы просто недопоняли друг друга, — сказал он по-грузински. — Не время пререкаться по пустякам. Кроме того, Михаил, — не разумнее было бы продолжить разговор внутри?

Но они не собирались прислушиваться к его словам.

— Я мог бы заставить ее говорить, — сказал Браво. — Но мне помешали. Теперь возможность упущена. Не думаю, что это пустяки.

— Возможность упущена из-за чьей-то неопытности, — бросил Картли. — Это было твое задание.

Браво замахнулся. Картли выставил вперед плечо, принимая удар, схватил Браво за запястье и начал выворачивать ему руку.

Браво заехал сопернику в живот кулаком, — окружающие изумленно выдохнули. Высвободив руку, он опрометчиво шагнул вперед и напоролся на апперкот Картли. Мощный удар сбил Браво с ног. Пригнувшись, Картли наступал. Браво, с трудом приходя в себя, колебался. Наконец немного отдышавшись, он выхватил кинжал Форнарини.

Картли замер. Четверо его сыновей, напротив, бросились к Браво, но грузин поднял руку, остановив их. Сверкая глазами, он смотрел на Браво.

— Осторожнее, — с напором сказал он. — Хорошенько подумай, черт побери, перед тем как пустить его в ход!

Браво крепче сжал рукоять кинжала. Калиф снова подал голос:

— Послушайте, вы оба. Не хватало только, чтобы члены ордена ополчились друг против друга. Вот тогда и в самом деле все будет потеряно.

Картли презрительно усмехнулся.

— Этот американец приходит сюда с протянутой рукой, прося о помощи, и тут же, не успев перевести дух, приказывает мне, словно охотничьему псу, бежать у его ноги. Потом принимается обвинять меня и пытается побить, — опять же, как непослушного пса, — ожидая, что я стану пресмыкаться перед ним. — Он сплюнул. — Собственно, я не слишком удивлен. Бой будет продолжаться, пока разъяренный бык не поднимет на рога даже самых благоразумных зрителей. Это ведь в духе Америки, американцы поступают так всегда и везде, не так ли?

— Это в духе Voire Dei, Картли. Прежде всего мы с вами оба…

Картли выругался по-грузински и по-турецки.

— О чем мне говорить с человеком из страны, чье правительство в сговоре с преступниками, до сих пор подвергающих гонениям мой народ?

— Бога ради, Картли…

— Очередной момент, требующий разъяснения. Какого бога, Шоу, моего или вашего?

— Мы оба люди.

— Но очень разные люди, верно? Вы пытаетесь использовать меня, как ваше правительство — русских, исключительно в собственных целях.

— Михаил, все-таки не забывайте, что Браво — хранитель. Это ваша обязанность — защищать его и помогать ему, — негромко, но решительно вмешался Калиф.

— Хранитель не должен быть заносчивым глупцом. И ты еще его выгораживаешь!

Браво, чувствуя, как охватившая его тоска снова уступает место злости, шагнул к Картли, но Калиф сгреб его за плечи, стиснул стальными пальцами, не давая двинуться с места.

— Не делай этого, остановись, — шепнул он на ухо Браво. — Я предупреждал, этого человека легко вывести из себя, и тогда он очень опасен.

Вслух Калиф произнес:

— С чего ты взял, что я кого-то выгораживаю? Я сотни раз преломлял с тобой хлеб, я знаю твоих детей с пеленок, я всегда советовался с тобой. Мы ведь друзья, Картли. Друзья.

— Тогда брось защищать американца.

— Так ведь ты убьешь его, — горестно заметил Калиф.

— Он обнажил оружие в моем доме. Он нанес мне смертельную обиду.

— Вы были друзьями с его отцом.

— Декстер Шоу мертв. Все наши взаимные обязательства умерли вместе с ним.

— А как же орден… принесенные тобой клятвы?

Картли махнул рукой.

— С меня довольно всех этих людей. Хватит.