Завещание Верманда Варда - [97]

– «Тут что, ваше начальство отдыхает?» – спросил я первое, что пришло в голову. Марта взглянула на меня. явно не понимая смысла вопроса. – «Начальство тоже и вообще все работники фабрики, кто хочет расслабится после смены. Обычное дело, если фирма прибыльная. Должны же сотрудники отдыхать после работы».Это несколько не вязалось с тем, что я с детства слышал о капиталистах-эксплуататорах. Меня осенило:«У вас значит такой прогрессивный владелец фирмы!» – «У нас акционерное общество и каждый работник имеет пакет акций. Я работала здесь пока не заскучала и не ушла к военным за морской романтикой, но у меня пакет акций на значительную сумму и поэтому я могу в любое время пользоваться местами отдыха персонала». – пояснила девушка.

– «Интересно девки пляшут, по четыре сразу в ряд!» – озадачено протянул я по русски. Марта не расслышала, она была занята включением сауны. Затем мы прошли в небольшое помещение, где председательствовал огромный серебристый холодильник, а у его подножия скромно расположились несколько пластмассовых столов со стульями. – «Я знаю, что ты голодный. Сам сказал и не спорь» – Марта выудила из холодильника какие то пластиковые судки и открыв крышку одного из них сунула его в незамеченный мной прежде бело-эмалевый агрегат-ящик с табличкой фирмы-производителя «Sharp» (как и у холодильника), с двумя круглыми регуляторами чего-то и с дверцей в которую было вмонтировано полупрозрачное окошко из матового стекла. Агрегат озабоченно загудел, а окошко засветилось. «Это же нагреватель пищи с СВЧ-излучателем – магнетроном – обрадовался я про себя, словно узнавая старого знакомого – Читайте популярный журнал Техника-Молодёжи. В Союзе только что выпущена пробная партия таких машинок на заводе ЗИЛ».

Через несколько минут Марта поставила на стол исходящую ароматным паром посудину. – «Это наш норвежский деликатес – „Бакалао“. Сушёную треску-клипфикс на ночь замачивают в холодной воде. Слоями укладывают рыбу, картофель, морковь. Добавляют растительное масло, перец стручковый, томат-пасту, воду. Тушат на медленном огне, лучше в казане и обязательно не забыть чеснок. Без чеснока это не песня. Это я тебе говорю. Я не какая-то любительница, а кок-профи. Всё-таки клипфикс это великий вклад норвежцев во всемирную кулинарную книгу. Продукт хранится 59 лет, а приготовишь – куда-там свежей треске».

Пока я отдавал должное вкуснейшей «Бакалао», на стол из холодильника перекочевали с десяток небольших пластиковых коробочек с рыбными закусками всевозможных видов. Одной только норвежской сельди было несколько сортов, а кроме неё лосось и сугубо норвежский деликатес – язычки трески, вырезанные у свежевыловленной, ещё живой рыбы. Это скилзкое блюдо не вызвало у меня особого энтузиазма, зато приготовленный Мартой норвежский сэндвич – ржаной хлеб с омлетом по норвежски(эггерёре) увенчанный кусочками лосося, сдобренного горчицей, пришёлся мне по вкусу. Эта чудесная закуска прекрасно пошла под норвежскую «линейную» водку – акевитт(linjeakevit), которую опять же по местной традиции мы запивали вкуснейшим варяжским пивом Pils. Мне бы вовремя вспомнить, что в русской транскрипции такая традиция именуется: «Принять на грудь „Ерша“. К тому же организм у меня не закалённый норвежский, а вполне себе среднерусский».

Дальнейшее помню фрагментарно. Среди особенно ярких(но приятных) воспоминаний был брудершафт(можно подумать, что до него мы были с Мартой на Вы) и последующие длительные лобзания. Кстати рекомендую – одна из лучших разновидностей брудершафта, это когда сразу после девичьих губ вы плавно переходите на грудное вскармливание(разумеется если фемина не против). После этого вы точно будете на ты с вашей пассией. Какая же рафинированная интеллигентка будет «выкать» своему выкормышу?

Потом в моей памяти образовалась чёрная дыра. Видимо неслабая Марта таки затащила меня в сауну(Вот дура!). В атмосфере раскалённой сауны после норвежского «Ерша» у меня начались галлюцинации. Я бредил африканской саванной, поскольку было нестерпимо жарко. Подсознание требовало очнуться и бежать в поисках более прохладных мест, но тут сердце моё упало – я понял, что бежать поздно. Меня уже начали есть! Причём хищник был явно гурманом. Он начал трапезу с самого дорогого – моего мужеского естества. Я не стал ожидать, когда после предварительного вылизывания эта зверюга отгрызёт мне всё на свете под корень и с диким воплем брыкнул его, целясь в хищную пасть и таки попал вскользь по гривастой(судя по ощущениям пяток) морде. Помню, что в ответ странное порождение африканской фауны принялось матерится на неведомом языке и даже выдало пару подзатыльников по моей ещё не оправившейся от прежних контузий голове.

Очнулся я, как не странно, в знакомой боцманской каюте. Устиныч склонил надо мной родное усатое лицо. – «Ну что, Вальдамир, жив бродяга, пропойца малолетняя? Да-а-а, не ожидал от тебя! Я понимаю первая любовь, первая сердечная драма и всё такое, но чтобы так нажраться! Однако ты не промах – отомстил своей изменнице. Ты скажи, Вальдамир, где ты вчера такую кралю подцепил? Ох и хороша девка – кровь с молоком, а здорова, как докер! Она же твоё тело бесчувственное на своём дамском плече сама, без чьей-либо помощи по трапу до каюты доставила. Наши все, кто эту сцену видел, тут же на месте влюбились в неё без памяти! Да я и сам пожалел, что староват для неё, а то бы… Она видать тебя от каких-то местных хулиганов отбивала – у неё синяк здоровый под правой скулой. Эпельбаум, чёрт рыжий ещё ответит, что тебя посеял. Ему живоглоту, что было сказано: „Смотри, чтобы малой не потерялся!“ А он знай талдычит: „Сбежал, да сбежал“. – Будто о собачонке каком».