Завещание ведьмы - [20]

Толик утвердительно кивнул.

— И Женька Гуманов, когда засиживался у Тамары, ни голосов не слышал, ни видений не видел, — продолжала Таня, и, вероятно, заметив на лице Антона вопросительное выражение, смущенно пояснила: — У Женьки с Тамарой серьезные намерения были. Они пожениться хотели. Тамара даже ездила в райцентр, чтобы прическу, как у Марины Зорькиной, к свадьбе сделать, но там ей так напортачили, что почти без волос осталась. Из-за этого она сильно разругалась с Гумановым.

— А Гуманов не из-за денег хотел жениться? — спросил Антон.

— Ой, да вы что! Женька по характеру хороший. И главное — совершенно непьющий.

— Совершенно непьющие меня всегда настораживают, — опять вклинился в разговор Арсентий Ефимович. — Это, так и знай, или баптист, или от запоя леченный.

Анна Трифоновна вздохнула:

— Воздержись, отец, от своих оценок. Лучше включи-ка свет, а то совсем мы засумерничались.

С заходом солнца в просторной горнице Инюшкиных действительно стало сумрачно. Арсентий Ефимович поднялся из-за стола и щелкнул выключателем. Под потолком вспыхнула яркая люстра.

Толик повернулся к Антону:

— Улетела тарелка — подстанция заработала.

— Теория Торчкова? — спросил Антон.

— Его. Юмор со стариком… К нашей подстанции подсоединили летнюю дойку Серебровской бригады. Временную проводку туда протянули, а она где-то короткое замыкание дает. От этого предохранительные вставки на подстанции горят и энергия по всему селу вырубается. Тут Торчков сразу бежит к Гуманову…

— Говорят, когда с Тиуновой случилось несчастье, подстанция всю ночь не работала?

— Ну. Как раз накануне той ночи Гуманов подключил серебровскую дойку. Вначале все хорошо шло — коров нормально подоили, а к ночи — замыкание. Хватились электрика — его нет. Без Женьки на подстанцию никто не сунется. Лишь утром, когда Женька появился на работе, исправили повреждение.

— Где же он всю ночь был?

— Говорит, рыбачил на Потеряевом озере. На самом же деле, кто знает… Но в Березовке ночью его не могли найти — иначе повреждение раньше бы устранили. До этого тоже было несколько перебоев с энергией, так Женька мигом их устранял.

— А вообще что за человек Гуманов?

— Вроде нормальный.

— Откуда он здесь появился?

— Из Новосибирска. Работал, кажется, на Сибсельмаше, но что-то не поладил то ли с семьей, то ли с начальством и махнул в сельскую местность. Электрик он отличный.

— Правда, что у него в Ярском дед с бабкой живут?

— Не слышал об этом. Женька не любит о себе рассказывать, о родственниках — тем более.

Бирюков посмотрел на Арсентия Ефимовича:

— В Ярском вроде живут старики Тумановы…

— Ну, как же! — словно обрадовался тот. — Знаю Тумановых, с их сыном, Андреем, на войну вместе призывались. Еще из Ярского с нами уходил на фронт Маркел Чернышев, а из Березовки — отец твой, Игнат Матвеевич, и Викентий Гайдамаков. Военное крещение немец устроил нам в Брянских лесах. Ух, крепко досталось!.. Там где-то Андрей Туманов и потерялся, когда из окружения прорывались. Викентий же Гайдамаков позднее погиб. Этот достойно сложил голову — посмертно был награжден медалью «За отвагу».

— А Женька Гуманов — не сын ли Андрея Туманова? — усиливая ударением фамилии, спросил Бирюков.

Арсентий Ефимович задумался. Будто осененный внезапной догадкой, он вдруг повернулся к Анне Трифоновне:

— Слушай, мать! Носы-то… что у Женьки, что у Андрея, как по одному шаблону сделаны, а?.. И отчество — Андреевич…

Анна Трифоновна пожала плечами. Не дождавшись от нее ответа, Арсентий Ефимович внезапно переменил тему:

— Я вот, дорогие мои женщины, что предполагаю насчет Тамары Тиуновой. Ненормальной она стала после смерти Ивана Скорпионыча Глухова…

— При чем Глухов-то? — недоуменно спросила Анна Трифоновна.

— При том, мать, что, когда Скорпионыча выписали из больницы, Тамара лечила его травами…

— Ну и что?..

— Не отравила ли она старика? Ведь Скорпионыч последние годы, как рассказал на суде правду о кухтеринских бриллиантах, находился в контрах с Гайдамачихой, а старуха по злости могла подучить Тамару…

Анна Трифоновна махнула рукой:

— Опять увлекся. Гайдамачиха в феврале умерла, а Глухова увезли в больницу через месяц после ее смерти. Как старуха могла предугадать, что Скорпионыч заболеет, и заранее подучить Тамару?

— Ну, может, Тамара по ошибке вместо целебной да ядовитую траву Глухову подсунула…

— Не сочиняй, сказочник!

Примолкшая было Таня сказала свекрови:

— Мама, а это ведь правда, что смерть деда Глухова расстроила Тамару до слез.

— Сердобольная она была. Вот и расстроилась оттого, что не смогла вылечить старика, — ответила снохе Анна Трифоновна.

Антон Бирюков хорошо знал березовского старожила Ивана Серапионовича Глухова, прозванного «Скорпионычем». При расследовании дела о кухтеринских бриллиантах этот самый Глухов оказался одним из осведомленных свидетелей и помог следствию распутать еще дореволюционное преступление. Но о том, что Иван Серапионович умер, Антону известно не было. Поэтому он спросил:

— Давно Глухова нет в живых?

— Следом за Гайдамачихой похоронили, — ответил Арсентий Ефимович.

— Крепкий старик был. Что с ним случилось?

— С желудком что-то произошло, на глазах стал таять после похорон Гайдамачихи. В райцентровской больнице сделали операцию. Вроде бы на улучшение здоровье пошло. Только из больницы выписали — вновь захандрил. Тамара с лечебными травами к нему подключилась, и тут он вскоре того… приказал долго жить.