Завещание Сталина - [2]

Некоторые скажут, что образ Сталина в романе односторонний и даже фантастический. Они ошибутся: да, односторонний, но не фантастический — время и события всё более обнажают тот пласт положительного знания, который тщательно скрывался «заинтересованными» и при жизни Сталина, и после его смерти. Он скрывается от взоров общественности особенно сегодня.

Как обе «революции» 1917 года явились террористическими актами в условиях «намагниченной среды», так и события «перестройки» были террористическим действом в обстановке психического ошеломления и прицельного оболванивания народов, имеющих международные корни и международный размах.

Вполне понятно, что суть нынешних событий, когда миру грозит новая террористическая диктатура в виде глобалистского «мирового правительства», может быть внятно истолкована только при наложении их на образ, ставший символом грандиозной исторической эпохи, которая всё ещё не завершена.

В какой-то степени я использовал в романе новый для себя подход: его герои связаны тут не столько сюжетом, сколько общей исторической идеей.

По существу, то же самое происходит в реальности, где нет сплошного сюжета, где он только подразумевается. И главное прозрение, составляющее содержание, смысл и итог нашей жизни, возникает чаще всего под воздействием совершенно незнакомых нам людей, в результате мимолётных контактов, увиденного, услышанного, испытанного личной бедой…

Э.М.Скобелев

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Картинки памяти

Встреча с Вождём

Сталин говорил: «Чтобы достойно управлять таким великим государством, как СССР, составленным из многих народов, я обязан был знать больше румынских бояр и болгарского царя, больше ростовщиков Америки и милитаристов Англии. Я видел, что мир, как всегда, не в силах выбраться из невежества, и понимал, что марксизм — это очередной жёлтый фонарь, подвешенный очередным брадобреем над своей доходной палаткой.

Не надо хвататься за всякое очередное учение и вопить, что все истины уже найдены и открыты. Все истины, — и слава Богу, — никогда не будут найдены и открыты, но всё же в этом жестоком, империалистическом мире возможно уцелеть только при одном условии: если знать и понимать гораздо больше того, что знают и понимают все наши противники.

А для этого необходимо черпать самое сокровенное и у тех великих мудрецов, которые жили прежде и которые понимали подчас главные законы мира гораздо глубже нас, потому что наблюдали мир во времена его драматических перевоплощений, тогда как мы можем его наблюдать только во времена трагических столкновений или политически однообразной спячки.

В конце 30-х годов, когда я впервые почувствовал себя в некоторой личной безопасности, сокрушив фактически правящую банду, состоявшую из псевдореволюционеров, я смог позволить себе обратиться к знаниям ушедших эпох.

Среди груд хлама было почти невозможно обнаружить хрустальные крупицы подлинных прозрений, но я был упорен и не торопился. И был, в конце концов, вознаграждён.

Я узнал, что уже наступали в истории времена, когда — по разным причинам — стремительно слабела общая культура и народы уже не могли на прежних основаниях поддерживать свои отношения. Тогда единственным спасением от крови и бестолковых с первого взгляда брожений с разных сторон было это — разойтись по домам. Может, даже не всегда разделиться, освободившись от даней в пользу более сильных, но отделиться и обособиться, чтобы в спокойствии исцелиться от духовного гниения.

Это наступает в эпоху смут, когда все требуют свободы, утратив её в своих сердцах, все претендуют на богатства, не желая созидать их собственными руками. Именно тогда карающей власти бога требуют все безбожники, об искоренении бандитизма громче всех кричат предводители бандитских шаек, о правах толкуют беззаконники и судят о людских делах наглецы и пройдохи, искусство врачевания присваивают себе закоренелые убийцы и о любви распространяются тайные пожиратели человеческих тел.

В это страшное время всеобщей смуты гибли цивилизации, ценности которых, возможно, превосходили наши. И смерть и муки могли продолжаться столетиями, пока не уничтожались все правящие династии, пока не сжигались все долговые книги, пока не упразднялись все договоры, пока народы не передвигались на новые места, а те, которые не могли передвигаться, парализованные многоголосием и вавилонской перемешанностью, не получали новых имён, новых пророков и новых богов.

Исследуя причины, вызывавшие эти страшные мировые потрясения, я открыл, что общее горе обрушивалось тогда, когда ростовщики одного какого-то племени начинали брать лихву со всех живущих, навязывая им свои представления о нужном и бесполезном, о славном и недостойном, когда уже начинали осуществляться сумасбродные и болезненные, но реальные планы установления всемирной власти.

Именно такое время подступает к нашему порогу. Две мировые войны освободили силы заговора, и сегодня мир опутывает долговая кабала из одного центра.

Что сможем противопоставить мы штурму наших крепостей, когда белорусы выйдут в поле пахать, а вайнахи будут гулять свадьбы, когда украинские шахтёры спустятся в угольные копи, а незримые «гегемоны революции» возьмут в свои руки нашу финансовую систему и станут похищать три четверти наших богатств? И каждый будет порицать власть за то, что она не может установить порядок и дать полную свободу произволу?..