Завещание Мадонны - [13]

– Вы бы видели, как у Аллочки все растет! – Николай с любовью посмотрел на жену. – Каждый сантиметр на участке засажен. Мы же овощи вообще не покупаем. Все свое.

– Ну, в общем, при первой же возможности я ушла с нелюбимой работы, – сказала Алла.

– У нас не очень большие потребности, – добавил Николай. – У меня все время есть какие-то заказы, нам хватает. А Аллочка пусть хозяйством занимается.

– В моей искусствоведческой работе был только один положительный момент – я познакомилась с Николаем, – сказала Алла и с любовью посмотрела на мужа.

– Да, мы на самом деле познакомились в том музее, в котором работала Алла, – кивнул супруг. – Меня пригласили для выполнения реставрационных работ. Тогда я еще работал официально. Но времена были другие, требовалось где-то держать трудовую книжку, но при первой же возможности я ушел на вольные хлеба.

– Вы работаете только на частных заказчиков?

– Я предпочитаю работать на частных заказчиков. Но иногда и официально выполняю какие-то заказы от музеев. Вы же понимаете, какая жизнь у свободного художника? То густо, а то совсем пусто. Когда совсем пусто, можно и на государственный музей с вычетом налогов поработать.

– Вы смогли разобраться с тем, что из Германии привез дед? – спросила я у Аллы. – Ведь ваше образование должно было вам в этом помочь. И вы тоже, наверное, что-то смогли определить, подсказать… – я посмотрела на Николая.

– Это картины немецких, бельгийских и голландских художников девятнадцатого века, есть несколько работ восемнадцатого века. В этом и заключается вся их ценность. Нет ни одного широко известного мастера. Скорее всего – девяносто девять процентов – эти работы всегда находились в частных коллекциях.

– Чьи картины украли?

– Двух немецких художников.

Фамилии у меня были от Андрюши, чтобы дать в эфир, но я не знала, что это именно немцы.

– Мы не понимаем, почему украли именно их, – сказал Николай. – То есть в них нет ничего особенного. Почему не взяли другие? Нет, мы, конечно, рады, что не взяли другие, но что могло привлечь вора или воров именно в этих?

– Мне в Управлении сказали, что на них изображены лошади.

Алла кивнула.

– Еще у вас есть картины с изображением лошадей?

Алла покачала головой.

– Да, пожалуй, это единственная особенность, – согласился Николай. – Но на одной из картин даже не лошади. Это пони. Наши друзья не так давно ездили в Австрию и видели точно таких же пони в Альпах. Кормили их морковкой. Может, они и в Германии встречаются, я не знаю. Но по возвращении они нам сказали, что видели таких же пони, как у нас на одной из картин. А на второй на самом деле лошади. Пасутся на лугу.

– Картины висели рядом?

– Нет. Пойдемте покажу, – предложила Алла.

Мы с Аллой отправились в комнату, Пашка с Николаем остались на кухне в компании пива.

В глаза сразу же бросалось два пустых места на стене. То есть вор или воры брали вполне определенные картины. Зачем?

Я прошлась вдоль стен, посмотрела экспозицию. Квартира состояла из трех комнат и кухни, в которой Алла с Николаем принимали гостей. Одна комната представляла собой мастерскую Николая, вторая – спальню, третья, в которой и выставлялись картины, – огромный зал, вероятно, предназначенный для приема однополчан генералом. В нем и бал можно было бы устроить.

– Кто у вас есть из родственников? – спросила я у Аллы. – Родители живы?

– Колина мама и брат. Мои родители умерли.

– Какие отношения у вас со свекровью?

– Не поверите – отличные. Может, потому что живем отдельно? Но если вы думали спросить, не могли ли Колины родственники организовать кражу, то нет. Во-первых, они не смогли бы отключить сигнализацию. Ни Колина мать, ни Колин брат к нам в гости не ходят. Мы к ним ездим.

Я вопросительно посмотрела на Аллу.

– Оба аллергики. У них аллергия и на краску, и на растворители. А вы же чувствуете, как у нас в квартире пахнет? И этот запах у нас стоит постоянно, независимо от того, работает Коля или у него нет заказов. Они физически не смогли бы тут находиться. И у них в доме нет никаких картин – по той же причине. Хотя какой запах от старых картин? Возможно, у них это психологическое. И вообще у них – вероятно, из-за этой аллергии – какое-то своеобразное отношение к живописи. Они ее отторгают. Не хотят говорить на эти темы. Нет, Колиных родственников можно исключить.

– Они обеспеченные люди?

– Да. Колин брат имеет свой бизнес.

Но я еще помнила про Аллину дочь, о которой узнала от своего приятеля Андрюши.

– А дети? – спросила я.

Алла вздохнула.

– У нас с Колей есть общая дочь…

– Где она живет?

– В квартире моей матери. Мой отец – сын генерала Иванихина, и эта квартира у меня, так сказать, по линии отца. А мама с бабушкой жили в однокомнатной. Бабушка со стороны матери завещала ее мне, и та квартира до сих пор на мне. Ну а сейчас там живет Римма. Мы раньше сдавали ту квартиру, но раз отношения с дочерью разладились… В общем, мы все решили, что она переедет туда.

«Возможно, этого потребовала дочь», – подумала я, но спрашивать не стала. Зачем бередить рану матери?

– Чем занимается ваша дочь?

– Меняет любовников.

– То есть не работает? Не учится?

– Мы не виделись больше года. Но не думаю, что в ее жизни что-то изменилось. Я понятия не имею, с кем она живет сейчас.