Завещание Базиля Крукса - [9]

— Странный игрок, — прошептал Нунец. — Неужели он будет играть сам с собой?

Старичок, как ни в чем не бывало, поочередно передвигал белые в черные фигуры, напевая про себя какую-то песенку.

— Кто это? — спросил Нунец у Каучо.

— Понятая не имею. Какой-то иностранец, француз, если судить по покрою платья и шляпе.

Как бы угадывая, о чем идет речь, старичок запел громче — первые слова старинной провансальской песни.

Это был низкого роста худой человек с очень узкой, но удлиненной кверху головой. На вид ему, было лет шестьдесят. Бросались в глаза жидкие усы наподобие двух запятых, большие мешки под глазами, непропорционально большой рот и почти полное отсутствие подбородка. Глаза старичка выражали недюжинный, ум.

Его игра была очень странная. Он не разыгрывал партии, а то и дело ставил фигуры в безвыходное положение и искал способы, как бы их вызволить.

— Как глупо, — заворчал Каучо, — мы лишены возможности сыграть партию, потому что этому дураку угодно заниматься глупостями!..

Старичок временами почесывал себе нос и подносил к губам рюмку с ромом. Внезапным жестом он опрокинул все фигуры. Этого не стерпел Неро и, заворчав, подошел к беспокойному незнакомцу.

— Неро, сюда!

Собака послушалась не сразу, и Нунец поднялся.

— Прошу извинить меня, сударь!

— Не за что, сударь!

Осторожно погладив собаку по голове, старичок сказал:

— Неро! Какое красивое имя!

Поднявшись, он подал шахматную доску доктору Каучо, который немедленно начал расставлять на ней фигуры.

— Позвольте представиться, — продолжал старичок со старомодным поклоном. — Мосье Транкиль.

— Моя фамилия — Нунец. Я начальник здешней полиции. А это мой друг, доктор Каучо.

Предвкушая удовольствие игры, доктор рассеянно поклонился и двинул вперед пешку.

— Отвечайте, Нунец!

— Так значит, вы француз? — спросил Нунец, также передвинув пешку.

Незнакомец молча кивнул головой.

— И с каких пор вы изволите пребывать в наших краях?

— С начала недели, сударь.

Он вынул из кармана примитивный портсигар, служивший некогда коробкой для конфет против кашля, и стал рассказывать:

— У меня двухнедельный отпуск, я служу архивариусом в Периге. Мне давно хотелось познакомиться с Испанией, и в этом году я оказался в состоянии доставить себе это удовольствие. Завтра я собираюсь отправиться дальше, в Астурию.

Тем временем шахматная партия продолжалась. Нунец довольно смело двинул вперед пешку, затем другую.

— Играйте внимательно! — воскликнул Каучо. — Или я тотчас же разобью вас!

— Да, да, — заметил Транкиль, который в это время стал подниматься, чтобы покинуть кафе, — вам не следовало трогать этого офицера.

Он поклонился и направился к двери. Когда он вышел, Нунец спросил:

— Что он хотел сказать, упоминая об офицере?

— Почем знать. Всякий француз вечно болтает какие-нибудь нелепости.

Нунец задумчиво посмотрел через окно на старичка, который странной походкой, почти в припрыжку, направился в город. Затем его мысли вернулись к партии. Он тронул офицера и поставил его на другое поле.

— Ваш ход, Каучо!

Партия длилась уже довольно долго, а исход ее все еще не определялся. Вдруг дверь быстро отворилась, и в кафе вбежал мальчик лет десяти, с лицом, изрытым оспинами. Он направился прямо к начальнику полиции и произнес:

— Синьор Нунец, это для вас!

С этими словами он передал Нунецу сложенную вчетверо записку.

— Кто тебе дал ее? — спросил Нунец, который вздрогнул, кончив чтение.

— Какой-то господин на Королевской улице. Он спросил меня, знаю ли я синьора Нунеца. Я сказал — да. Тогда ступай в кафе Андалузию и передай ему это. Он сунул мне при этом в руку пол пезеты и прибавил: «Это от Пигота».

— Нет! — воскликнул Нунец, обращаясь к Каучо. — Эта записка не от Пигота. Это не его почерк, и к тому же он не знает, что я здесь. Какого вида был этот господин?

— Не могу сказать, сударь... Теперь уже довольно темно...

— А не говорил ли он с иностранным акцентом?

— Не заметил, сударь. А зачем вам это знать?

— Убирайся со своими глупыми вопросами!

Не обращая больше внимания на мальчика, Нунец передал записку Каучо. Тот прочел вполголоса:

Господину начальнику полиции следовало бы спросить капитана Родериго, почему, спустившись с синьорой Тейа в бар Альдебарана в 10 час. 15 мин. он сказал ей: Вы ведь не отпили, из стакана, Лаура, не правда ли?.

Партия в шахматы так и осталась неоконченной.

ГЛАВА 12. Неожиданная встреча.

На следующий день Нунец с утра явился к синьоре Тейа. Хотя было еще очень рано, она давно была на ногах. У нее был такой плохой вид, что у Нунеца сжалось сердце. Она молча показала ему на кресло.

— Скажите, синьор Нунец, есть ли у вас какие-либо новости?

— Новости есть, но не сказал бы, чтобы очень хорошие...

С этими словами Нунец протянул хозяйке дома записку, на которой рукой неизвестного было предъявлено страшное обвинение капитану Родериго.

Когда Лаура кончила чтение, он спросил:

— Обращался ли к вам капитан с этими словами? Не помнится, чтобы кто-нибудь из вас упомянул о них во время допроса.

— В записке написана сущая правда. Капитан, действительно, спросил меня, не пила ли я? Я ответила, что нет, и меня очень удивило, что мой ответ, видимо, сильно обрадовал капитана.