Завещание барона Врангеля - [55]

Наполеон с видимым удовольствием слушал болтовню генерала и восхищался талантами, отпущенными богом этому человеку. Ведь Гранье был превосходным математиком, профессором фортификации, отлично владел пером и умел заразительно рассказывать всяческие истории.

«У него есть все задатки, чтобы стать «вторым Бонапартом», — подумал Наполеон. — Если бы не было «первого», — император обрадовался удачному каламбуру.

Наполеон вылез из ванны: нескладный, коротконогий, с болезненно вздутым животом. Крупные брызги разлетались по сторонам, когда он отряхивался от воды. Гранье услужливо накрыл императора широкой простыней. Теперь Бонапарт стал похож на древнегреческого философа… Наполеон знал, что его частенько сравнивают с Сократом. Гордился этим и не упускал случая подчеркнуть — пусть внешнее — сходство с великим человеком древности.

Прошагав босиком до двери, Бонапарт окликнул Маршана и приказал подать вина:

— И проследите, чтобы ни одна муха не залетела сюда, пока я разговариваю с бароном!

Потягивая любимый рейнвейн, император сидел на софе, подвернув по-турецки ноги…

— Гаспар, вы не можете себе представить, как наша «ссора» отражается на моем самочувствии! В угоду подлому Лоу мы вынуждены приносить в жертву все святое, что есть между нами. Историки, пожалуй, могут истолковать это превратно… Вас сочтут моим врагом.

Гранье отставил в сторону недопитый бокал с вином и сказал:

— Ваше величество, если надо, я готов хоть трижды быть проклят потомками! Вам я отдал всю мою жизнь и не жалею об этом. Не будь вокруг так много трусов — Франция правила бы миром безраздельно и прекратила распри в Европе! Только всемирное правительство может удержать народы в повиновении.

— Благодарю, Гаспар! — Наполеоном овладела меланхолия. — Сказать по правде, я проиграл… Время ушло. Конечно, мне кое-что удалось… И все же… Когда Александр Македонский завоевывал Азию, он смело назвал себя Юпитером. Современники восприняли это за чистую монету. Не нашлось никого, за исключением мудрейших поэтов и нескольких афинских философов, кто решился бы возразить ему. Поверил весь Восток! А что бы стало, объяви я себя пророком? Отъявленная блудница — и та не поверила бы мне. Нет, друг мой, мне нечего больше делать в этом мире. Разве спасать бренное тело от медленного гниения под алчным взором ублюдка-губернатора?!

Гранье почел за лучшее не перечить императору. В отличие от своего господина, для которого политика была средством достижения неограниченной власти, Гранье упивался самим ходом ее. В данный момент он ожидал инструкций для продолжения начатой Бонапартом интриги и помалкивал только из вежливости.

Наполеон осушил еще один бокал. Желтоватая кожа его лица слегка порозовела. По мере того как хмель ударял ему в голову, взгляд императора прояснялся.

— Гаспар, эту ночь нам не придется спать. Я принял решение не медлить с вашим отъездом в Европу. О'Меара сообщил, что в середине марта на остров прибудет фрегат «Камден». Вы уедете на нем!

— Ваше величество, я не хотел бы ссорить вас с доктором, но, по словам Лоу, он подозревает меня в неискренности… Не испортит ли этот эскулап задуманное вами предприятие?

— И вы туда же!.. — Наполеон укоризненно посмотрел на генерала. — Если бы это сказала женщина… но вы?!

— Ваше величество, я лишь передал слова губернатора. Наушничанье доктора ему претит. Лоу считает, что вы специально подослали О'Меару, чтобы оклеветать меня.

— Хорошо, я выгоню хирурга из Лонгвуда, как только замечу за мим что-то неладное! — Наполеон был тверд в своем намерении. — Ваша безопасность в Европе и успешный ход намеченной операции станут гарантией его невиновности. Итак, вы едете на «Камдене»! Денег на дорогу я вам не дам, а предложенные мною… скажем пятьсот франков, вы отвергнете публично. Просите деньги у Лоу… кого угодно, но вы должны покинуть остров в ореоле мученика.

— Ваше величество, это гениальная идея! Думаю, Лоу не откажет мне в паре тысяч…

— Барон, покончим с деньгами… В одном из лондонских банков на ваше имя будет лежать сто тысяч франков. Получить их вы сможете у Голдшмидтов… Думаю, этой суммы вам хватит на первое время. За вашу дальнейшую судьбу я спокоен. Помяните меня, вы еще будете командовать французской артиллерией в какой-нибудь битве с англичанами! Они не упустят случая кольнуть Францию где-нибудь на колониальном островке, в защите которого наш флот не сможет тягаться с английским.

Наполеон перешел на диван и пригласил Гранье занять место возле себя. Он поправил звезду на мундире генерала и сжал ему руку повыше локтя.

— Прошу вас, Гаспар, если наше дело не увенчается успехом и мне придется сложить здесь голову, ходатайствуйте перед королем о перенесении моего праха в Париж. Смерть примирит меня с врагами, народ же всегда будет почитать во мне героя. Теперь, друг, я продиктую вам письмо, которое вы увезете в Европу… Это моя последняя надежда на свободу, если таковая вообще возможна. Мы слишком долго хранили некоторые наши тайны… Умру я — они станут легендами. Вы задумывались, Гаспар, над тем, что легенды хороши именно тогда, когда не разгаданы? Люди любят чудеса и не слишком жалуют тех, кто их опровергает. Таким образом, я беру на себя неблагодарную роль… Так начнем, барон!..