Заумники - [2]

Выпало колесо

Всех растрясло

Лихорадкой и громом

И к жизни воззвало

Харкнув в тундры пронзительной кровью

Григорий Петников

Оутро

В простом своде дерева, меня и моря

Соединившего поутрий мачту,

Здесь – твоей жизни травы,

Здесь – твои годы простора.

И во внимательно осенней встрече

Подолом запахнувшись ветра.

Ты прячешься в быстрое: горы, поток

Переходя в неизбранные дебри

В древесной живи зорных веток

В навет листвы входя за тенью.

Ты будешь на деревне летом.

Какое будущее встретит.

Ты будешь там смелейшим предком

И мяч, гори в падучем взлете

И литейном лае смиряя редким

В четким очерком по мысли ведер.

СПБ. 1916.

Дол

1.

Утомный день: дон

Черными лижет струями

Стрелу реки Геры,

Дремы ой золотой полнь

Песка блестящая коса!

Лоно радуги, млад и баит

2

И в те же зацвети то бросишь прямо

Упрямый косогор

Долин единственный простор…

О долог холод ол

И золото, что выси осенивши тронет.

За нас и лади дальней ор

Синеющий и дарственный простор –

И непременно мертвенного перстня

Лелей велеющую дерзость –

То сведав вести в веер

Полян обряд и млади ясной так

Облачено в единоверье недр.

1916

«Отгарает карцами весеннее вено…»

Отгарает карцами весеннее вено –

И день весь в загаре от памяти быстрой,

Что гривы у розстани рывистей, истей –

За день – в заговор безграничья

И рунь желтожарая дня о

Тебе, лества о тебе,

И опашь широкая – ленная ведь,

И дева ведущая руни ответ

    И леть

Спадает о голуби гула

На луга небе и перми древа

    Короткий рокот

Оградою земного пыла

Той ли пряди упрямое о!

Райна («На корцах краснолесий высоких роса…»)

На корцах краснолесий высоких роса

Без конца, без прозорья добра,

Значит кипенью снежной кипят

Дорогих первогорий леса –

В отуманы серебряной вязи

Вновь поличие земного пыла

Это мледуга полного спаса

За ой лелю лето поила –

От цветовитого берега сдвинуты

Воины хвойные в торные тали

И на пролетах венчанных первин

За очами посланца исконного тая –

    Видишь –

Дебелого ладного быта

У поючего дня и тучного гула

Все – особого бега ясная стая.

И последние истовы

На громаде выгнутой дробных небес

И со дна не одною ли мерою выльется

Серп и первое небо?

И вот тропа, как бора раба

Голубиня дубровые моры,

Закружаяск в подружия пряж –

Белой бор оговорен осени

Богородичной тканью дважды.

«Как перебои русой осени…»

Как перебои русой осени

Заплески поутру ветали с межи,

Твой только в россыпь повойник

Червоных листов и нежин.

Воздух вылит как песня

Которую не успел зачерпнуть вечер,

От этого пьяная свежесть

Тянется в голубой омут,

Ясно знавая – теплынь дивежа

Разошлась светая и сетуя

Ночь. Четко твердеет цветка

По изумрудному выгону лета

И в пламени ль осенних вотчин

Тревожный и тяжелый дух

И полосы твои короче

Порывных дней рдянеющий недуг.

Где нивы смотрят Божьими глазами

Границах тлеющей зари,

Где загораются рощи,

Которые выжелтил, выносил ветер

По устьям августа над тишиною рек –

Зачалит чалмой осока

Полночи серп

За медь поющею становища.

И медленно приходит в шатер

Желто-бурых одружий

Многоочитая златень –

Здравствуй, баюная влада,

Здравствуй, здравствуй деревьев пламень.

Велимир Хлебников

«И вечер темец…»

И вечер темец,

И тополь земец,

И мореречи

И ты, далече!..

Алеше Крученых

I.

Игра в аду и труд в раю –

Хорошеуки первые уроки.

Помнишь, мы вместе

Грызли, как мыши,

Непрозрачное время?

Сим победиши!

1920 г.

II.

Замороженный Озирис

Зыбой мертвою уснул.

Голой воблой голос вырос,

В глухом городе блеснул!

Голошанный,

Голоумный,

Голоногий,

Дышит небу диким стадом,

Что восходит звука атом!

1920 г.

Победа без конца!

Футуризм занял первое место на поприще слова – это видно и по внутренним событиям (его достижения) и по внешним: жажда футурного слова, восторги читающей и, особенно слушающей публики, – все это недавно (на вечере поэтических школ и направлений) уже заприходовал В. Брюсов.

Звучизм (звучель, богатство инструментовки), яркий метафоризм разнообразие ритмических фигур и сдвиговая конструкция заполонили изыскателей и просто любителей нового искусства.

Но мы, будетляне, думаем не токмо о деесах настоящего дня, но в еще большой мере об искусстве будовитом, завтрашнем, и тут мы приказываем двигаться слову к ярой беспредметности, чистому словотворчеству, заумному языку.

Уже в настоящее время можно говорить об определенной заумной поэтической школе (единственно самостоятельной в России, без измов), которая объидиняет поэтов: В. Хлебникова, А. Крученых, И. Зданевича, В. Каменского, Е. Гуро, Филонова, К. Малевича, Ольгу Розанову. Г. Петникова, Р. Алягрова, И. Терентьева, Варст, Асеева, Хабиас и др.

Теоретики зау – многие из перечисленных поэтов, а также М. Матюшин, Р. Якобсон, В. Шкловский, О. Брик, Якубинский, и др. Смотри: «Сборн. по теории поэтич. Яз.» «Поэтика» и др.

Сказать кратко о причинах возобладания заумной поэзии я могу лучше всего своей декларацией заумного языка, которую и привожу здесь в отрывках.

Декларация заумного языка

1) Мысль и речь не успевают за переживанием вдохновенного, поэтому художник волен выражаться не только общим языком (понятия), но и личным (творец индивидуален), и языком, не имеющим определенного значения (не застывшим), заумным. Общий язык связывает, свободный позволяет выразиться полнее (пример: го оснег кайд и т. д.).

2) Заумь – первоначальная (исторически и индивидуально) форма поэзии. Сперва – ритмически-музыкальное волнение, пра-звук (поэту надо бы записывать его, потому что при дальнейшей работе может позабыться).