Затянувшийся полёт - [12]

Вообще, ситуация была патовой. Идти было некуда, а сюда, рано или поздно, кто-нибудь заглянет. Остается надеятся, что Рычагов приедет раньше.

– Значит так, козлы! – Андрей помахал перед собой трофейным "ТТ". – Кто подаст голос или дернется, получит пулю. Отдыхаем.

Прошло около получаса. Воронов, несколько остыв после драки, начал немного мандражировать. Рычагов все не появлялся, а резервных вариантов Андрей не продумал. Некогда было, да и какие альтернативы после случившегося? Только застрелиться! Хорошо, хоть есть из чего, что было, пожалуй, единственным достижением на данный момент. Вообще то мордобой стоял в планах Андрея на последнем месте. Но отказ Никифорова обсуждать встречу с Рычаговым, вид его бойцов и, главное, переход допроса в фазу рукоприкладства, спровоцировали его на активные действия. Потянуть время по хорошему, путая следователя всякой фигней, не вышло. Да и не могло выйти, как понимал сейчас Андрей, без тщательно продуманной заранее "легенды". Но, с другой стороны, а что мешает продолжить сейчас? Попытка, как говорится, не пытка.

Андрей встал и осмотрел "пленников". Они вели себя хорошо. Один боец все еще валялся без памяти, второй тихо держался за разбитую челюсть, со страхом поглядывая на Воронова. Особист зыркал глазами, отражавшими нешуточную работу мысли. "Небось, прокручивает сейчас версии одна страшнее другой. Надо, надо ему помочь, а то еще додумается до чего нибудь нехорошего."

– Эй ты…, как тебя там, Прокопенко! Подойди ка к окну! – скомандовал он.

Боец, пошатываясь и настороженно поглядывая на Андрея, выполнил приказ.

– Выгляни в окно. Что видишь?

Ничего не подозревающий Прокопенко повернулся к окну и сразу же получил удар рукояткой "ТТ" по затылку. Пока он грузно оседал на пол, Андрей, вернув пистолет в исходное положение, взял на мушку вскочившего особиста.

– Спокойно, лейтенант! Мне всего лишь надо было потолковать с тобой без лишних свидетелей. Сядь!

Никифоров неохотно, но подчинился.

– Скажи ка, лейтенант, – начал Воронов. – Ты хочешь остаться в живых и, может быть даже, получить неплохое продвижение по службе?

– Я… нарушать присягу не буду! – помедлив, отрубил тот.

– Похвально! Но этого и не потребуется. Если под присягой ты понимаешь, конечно, не верность интересам своего ведомства, а верность интересам социалистической Родины!

Особист, с подозрением глядя на Андрея, молчал.

– Забудь все, что я говорил тебе до этого. Мне надо было просто потянуть время. Но ты оказался слишком нервный. Можешь ты поверить, что существует информация, которую необходимо довести до сведения лично товарища Сталина, минуя НКВД? Ты сам, наверное, знаешь, сколько врагов народа околачивается в твоем ведомстве? Сколько бы его не чистили. Если информация пойдет по цепочке через тебя, она обязательно пройдет через одного из них. А это абсолютно недопустимо! – судя по реакции Никифорова, особых возражений по этому пункту он не имел.

"А ведь неглупый мужик." – решил Андрей. – "Правильно понимает текущий момент!"

– Поэтому, – продолжал он, – мне нужен Рычагов, который сейчас один из немногих, которым всецело доверяет Сам. Прямой выход, ты сам все понимаешь, мы же с тобой профессионалы, – попытался подсластить пилюлю Воронов, одновременно как бы ставя их на один уровень.

Особист, однако, не спешил скушать конфетку:

– Поэтому ты пытался его убить, да? – сьязвил тот.

– Глупости! Хотел бы попасть – попал бы. Да и способ можно было бы подобрать получше. Мне надо было привлечь его внимание. Узнав от своих источников об его ожидаемом прибытии в расположение, я и выбрал самый быстрый способ. Откуда же я знал, что он сразу уедет? Я был уверен, что он первый прибежит бить мне морду! – версия явно была шита белыми нитками, но Андрей надеялся, что у лейтенанта не хватит сил и времени на глубокий анализ и выявление нестыковок.

– Так Рычагов о тебе знает или нет? – втянулся, тем временем, в разговор Никифоров.

– Не знает, и это сильно осложняет мою задачу. Но я ему могу сказать кое что, после чего он мне сразу поверит. Главное – встретиться! – продолжал гнать пургу Воронов.

– И что за информацию такую ты можешь знать? – особист делал вид, что размышляет сам с собой.

– Тебе отдать пистолет, что бы ты сам застрелился, после того, как узнаешь? – сьехидничал Андрей.

Никифоров потерял интерес к разговору. "Скорей всего не поверил, но крепко задумался. И то хорошо! Ну а мне что еще остается? Разве что угнать транспортник вместе с пилотом? Ну и куда лететь? До Америки не долетишь, на большей части Европы сейчас режим похуже здешнего. Разве что прямо в Москву? Ага, сесть, как Руст, на Красной Площади. Выйти и сказать: "Здрафстфуйте, я личный предстафител Фюрера Германской Нации, быстрее отфедите меня к Его Префосходительстфу Йозефу Сталину", – Андрей еле сдержал смех, представив себе морду постового, услышавшего такую речь. – "Хватит, однако, мечтать. Что там на улице?"

Он выглянул наружу и увидел на крыльце штаба командира полка, в окружении свиты, явно чего то ожидающих. Через минуту к крыльцу подьехала машина, из которой выскочил столь знакомый Воронову по снимкам генерал.