Затворник с Примроуз-лейн - [121]

В конце концов я стал чувствовать себя пятым колесом в телеге. Добросердечность и благодарность Элизабет всегда вызывали во мне ощущение неловкости. Я перестал заглядывать к ним. А когда однажды, в 2008-м, зашел, Старик с Примроуз-лейн сказал, что попросил Элизабет держаться подальше. Он не объяснил почему.

Полагаю, он знал, что за ним следят. Как – не знаю. Никогда еще он не выглядел таким нервным. Он всегда носил эти свои перчатки, говорил, «для страховки», но в тот день им овладела мания уборки. Он вылизал весь дом, каждый дюйм. Беспокоился, не оставил ли где отпечатков. Думаю, чувствовал, судьба настигает его. Возможно, готовился к тому, что его убьют.

Уверен, Элизабет, покинув больницу, сразу же поехала к нему. Может быть, убийца поджидал в кустах? Подъехал к дому, надеясь застать Старика с Прим-роуз-лейн одного, и наткнулся на Элизабет? Или где-то ее увидел, проследил до самого дома, а потом убил обоих? Не знаю.

Важно только одно: знает ли убийца, кто мы такие? Если нет, то думает, что убил единственного человека, знавшего его тайну. И значит, может убивать снова.

Он был без рубашки, подвздошные кости, как крылья, выпирали на худом щуплом теле. В руке он сжимал большой блестящий револьвер. И запах. От него несло, как от освежеванной туши.

– Ух ты-ы-ы-ы-ы! – сказал Райли. – Все собрались. Мило. Пошли. Вы должны видеть, что я сделал с этим домом. Пошли. – Он указал револьвером в сторону кабинета. – И мальчишку своего тащи.

– Хер тебе.

Тримбл облизнул губы, бросив взгляд на дверь спальни. Потом махнул свободной рукой.

– И то правда. Время не детское. С мальчишкой я поиграю позже. – Он подмигнул Дэвиду.

– Я тебя… – начал Дэвид, но Тримбл всадил ему револьвером в лицо, и он замолк. Кэти выпустила его руку из своей, чтобы он вытер кровь, стекающую с лица на ковер.

– Пошевеливайтесь, – сказал Тримбл.

Я пошел впереди. Нельзя оставаться в этом коридоре. Если и есть путь к бегству, то не здесь, не под его прицелом. Кэти следовала за мной, сзади ее прикрывал Дэвид.

Я сосредоточенно глядел перед собой. Нервное напряжение вызвало что-то вроде туннельного зрения – такое случалось со мной в моменты сильного страха в детстве. То же самое, наверное, происходило и с Дэвидом.

Тримбл превратил кабинет в какую-то чудовищную декорацию. Инсталляцию, достойную, может быть, Уильяма Блейка. Или Джеффри Дамера. Посередине комнаты, перевернутый набок, громоздился стол с «Эдмунда Фицджеральда». На столешнице Тримбл нацарапал слово «БИЗЛ». Справа от него в кресле сидела пожилая женщина с завязанными глазами, кляпом во рту и наручниках. Мертвая. Блузку заливала кровь из перерезанной яремной вены. Ее голова была откинута назад так, что рана на шее зияла, как влажный разинутый рот.

– Пегги, – тихо сказал Дэвид. – О господи, Пег.

Слева от стола сидел еще один пленник, в таком же положении, но вполне живой. Белая рубашка, джинсы, пышная седая шевелюра. Он что-то скулил через кляп. Дин Галт.

Откуда-то из-за капитанского стола раздался протяжный гортанный звук, и внезапно – я даже отпрянул от неожиданности – из-за спины мертвой женщины на стол вспрыгнул кот. Старый, неимоверно драный и потрепанный. Тусклая шерсть – не поддающегося определению серовато-коричневатого оттенка. Часть усов выдрана, одно ухо начисто оторвано, а вместо него гниющая дырка. Увидев нас, кот зашипел.

– Тихо, Бизл, – сказал Тримбл.

– Кот? – спросил Дэвид. – Бизл – это кот?

Тримбл, ткнув в нас револьвером, приказал посторониться и медленно подошел к своему питомцу.

– Не просто кот, – сказал он.

– Ты больной, – сказала Кэти.

– Заткнись ты! – крикнул Тримбл и засмеялся.

Он полез в задний карман брюк и вытащил оттуда две пары полицейских наручников. Пару бросил мне, другую – Дэвиду.

– Хорошенько пристегнитесь, не то я это сделаю за вас.

– Нет, – сказал Дэвид.

Выстрел отдался звоном в ушах. Дэвид упал на пол, схватившись за колено. Бизл сердито заворчал. Пронзительно завопил человек с повязкой на глазах. Даже Тримбл удивился:

– Твою мать, ишь как грохнуло.

Кэти подскочила к Дэвиду:

– Ты в порядке? Господи, Дэвид…

Он ничего не ответил и протянул ей наручники. Она перекинула их через батарею отопления и защелкнула один конец на правой руке Дэвида, а другой на своей левой. Тримбл наставил револьвер на меня, и я проделал то же самое с ее правой рукой и своей левой.

– Отлично, – сказал Тримбл, присев перед нами на корточки. Он посмотрел на меня. – Итак, начнем по порядку. Кто – ты – такой?

– Я – дядя Дэвида.

Нарочито медленно Тримбл развернул револьвер рукояткой вперед и ударил ею меня в лоб. Я будто налетел на стальную дверь.

– Какое это имеет значение? – сказал Дэвид.

– А такое, что у меня пушка. Раз спрашиваю, значит, имеет.

– Я – это он, – сказал я. – Он. Я – Дэвид, гребаный ты урод.

Мороз пробежал у меня по спине, когда Тримбл повернулся к Бизлу, сидящему на столе у него за спиной, ожидая услышать, что кот на все это скажет. Бизл посмотрел на меня, и моя душа наполнилась невероятным ужасом. Чернейшее, глубочайшее отчаяние поднялось внутри меня в тот момент, когда наши глаза встретились. Я услышал голос, низкий сиплый голос: