Затонувший город. Тайны Атлантиды - [3]

Они гнали перед собой волну жара. Черный фыркал, светлый издавал отрывистое приглушенное мычание, как будто испытывал оргазм при одной только мысли, что сейчас доберется до человека.

К своему ужасу, Быков обнаружил, что не способен бежать быстрее, тогда как быки с каждым шагом неумолимо нагоняли его. Вместо того чтобы попытаться свернуть, рискуя быть сбитым во время этого маневра, Быков притормозил еще немного. Инстинкт подсказал ему правильное решение. Животные пропустили его между собой. Секунды три или четыре он бежал, зажатый между двумя раскачивающимися тушами, а потом очутился позади.

Надежда на то, что теперь можно перевести дух, не оправдалась. Колонна бегущих людей и зверей растянулась на добрых сто метров, и сейчас Быков находился примерно в середине этого потока. Казалось, количество быков каким-то магическим образом удвоилось или даже утроилось, поскольку повсюду, куда бы ни упал взгляд, виднелась рогатая башка или мерно двигающаяся холка.

Озираясь через плечо, Быков старался угадать, откуда вынырнет следующая туша, чтобы разминуться с ней. Красная рубаха давно пропала из поля зрения, но это уже не имело значения. Собственная жизнь представлялась куда более ценной, чем любые вещи и деньги. Отстраненно удивляясь тому, как у него еще не разорвались легкие и не выскочило из груди сердце, Быков разглядел впереди ворота, за которыми угадывалось обширное пространство, залитое солнечным светом. Это была арена, на которой безумная гонка должна была завершиться.

Правда, проскочить туда с разбегу не удалось. Врезавшись в столпотворение, образовавшееся у входа, Быков был вынужден замедлить движение до семенящего шага. В спину находящегося рядом мужчины с разгона влетел бык и, ступая по поверженным телам, стал зарываться в толпу все глубже. Люди беззастенчиво делали то же самое, не тратя драгоценные секунды на то, чтобы переступать через упавших. У Быкова так не получалось. Увидев у своих ног парнишку, он схватил его за шиворот и потащил вверх.

Во время спасательной операции Быков сам чудом не упал, потому что его без конца толкали в спину, а один раз по его плечу прошелся желтый рог, разодравший рукав вместе с кожей. Вместо того чтобы сместиться в более безопасное место, Быков продолжал поддерживать и одновременно тащить вперед спасенного юношу. Как и все вокруг, тот был одет в свободную белую рубаху и штаны, перехваченные красным матерчатым поясом со свисающими концами. Скособоченный козырек кепки закрывал лицо, но, похоже, парнишке было не больше восемнадцати. Маленький, хрупкий, с тонкой шеей и узкими плечами.

– Зачем ты влез сюда? – прошипел Быков, поддерживая его под руку. – Это игра для взрослых мужчин! Не видишь, что здесь творится?

Говорил он не по-испански и даже не по-английски, поскольку ему было совершенно безразлично, понимает ли его спасенный. Вокруг творилось черт знает что! Рев толпы был оглушающим.

Сразу три быка, цепляясь рогами, бились лбами в деревянный барьер у входа, постепенно сдвигая его вместе со зрителями, находившимися по ту сторону. Двое животных упали и отчаянно дергались, силясь подняться. Быкова и юношу теснили со всех сторон, грозя то повалить, то вытолкать прямо на рога.

И все же накал страстей постепенно шел на спад. Быки, один за другим проскакивая на арену, утрачивали агрессивность и, почти не обращая внимания на людей, покорно трусили к воротам на противоположной стороне.

Очутившись на арене, Быков завертел головой, выискивая похитителя «Никона», однако вокруг было уже не менее десятка красных рубах, а их обладатели были одинаково смуглыми и черноволосыми.

– Черт! – выругался Быков, а потом прибавил к сказанному еще несколько гораздо более крепких и смачных словечек.

– Не выражайся при даме, – предупредил юноша.

– Дама?

Это утверждение поразило Быкова еще сильнее, чем то, что к нему обратились на родном языке, пусть не самом чистом, но и без тяжеловесного акцента, с которым обычно изъясняются иностранцы. Бросив несколько настороженных взглядов по сторонам, он увидел только мужчин – стоящих, сидящих, продолжающих по инерции разбегаться или переходящих на шаг, потому что замереть сразу после отчаянного кросса не получалось.

Последних быков загоняли в ворота. Стадион вокруг арены был наполовину заполнен зрителями, предвкушающими начало корриды. Возле двух или трех лежащих тел суетились санитары. Полицейские, похожие на черные тени, сновали в толпе, утихомиривая тех, кто не мог сделать этого самостоятельно. Мимо прошествовал голый по пояс здоровяк с расквашенным носом, выкрикивающий то ли проклятия, то ли благодарения небесам.

Быков снова уставился на юношу, который, как стало очевидно при ближайшем рассмотрении, юношей вовсе не являлся.

– Ты рехнулась, девочка? – спросил Быков. – Острых ощущений захотелось? Тебе жить надоело?

Перед ним стояла девушка лет двадцати. Выпуклости груди и несколько светлых прядей, выбившихся из-под кепки, придали ей женственности, которой до сих пор не хватало. Еще Быков рассмотрел трещинки на губах без помады, пикантную родинку над ними и зеленоватый оттенок кошачьих глаз, не обведенных тушью, а окаймленных ресницами.