Затонувшая империя - [8]

Этот грабитель жаждал золота. Он безжалостно разорил их храмы и вынес все сокровища, осквернил главные святыни. Потому они его яростно ненавидели и покончили бы с ним давным-давно, если бы в его распоряжении не находилось ужасное оружие, противостоять которому было невозможно. Тем не менее угольки мятежа тлели и были готовы вспыхнуть, как только на помощь придут божественные покровители. Тогда антилиане вышвырнут угнетателя вон.

Это все, что удалось выяснить из беседы Стивенса с предводителем аборигенов. Многое оставалось неясным. В заключение профессор с горечью признал, что по-прежнему не ведает, какая участь постигла капитана Петерсена и команду «Нереиды».

— Быть может, их забрал тот, кто приплыл в другой субмарине, — предположил Ларри.

— Но почему тогда нас не отвели к нему? — спросила Диана. — Пап, как ты думаешь, чего они от нас хотят?

— Как я уже говорил, дорогая, на этот счет у меня догадок нет. Время покажет, нам остается только ждать.

Однако в его голосе, как и в прошлый раз, скользнула не укрывшаяся от спутников нотка тревоги… При всей скудности познаний в сфере древних религий Ларри невольно вспомнил, что алтари нередко покрывали кровью пленников, и содрогнулся.

Все трое погрузились в мрачные раздумья.

Тишину нарушило появление туземца с подносом, полным причудливой еды. Пигмей поставил его перед пленниками, отвесил поклон и ушел. После внимательного изучения стало ясно, что пища состоит преимущественно из пареной рыбы — не то чтобы невкусной, но довольно жесткой и не очень приятно пахнувшей. Также на подносе лежало несколько видов грибов, вероятно, выращенных в каком-то темном уголке пирамиды. Это и составило их не самый аппетитный ужин вместе с кувшином воды — очевидно, опресненной из морской.

Той ночью ни один из них не сомкнул глаз, не считая Дианы, пару раз впадавшей в короткую дрему: всех угнетали мрачные предчувствия относительно того, что может принести рассвет. И это не говоря о спертом воздухе в подземелье без окон.

Часы тянулись один за другим. Наконец, снова появился приносивший еду туземец и на сей раз что-то произнес.

— Он говорит, что сейчас нас отведут к верховным жрецам, — перевел Стивенс.

Хотя их лица оставались мрачными, трое пленников вздохнули почти с облегчением и вышли в коридор. Там их ждало сопровождение. Спустя пять минут ходьбы по очередному уходящему вверх коридору их ввели в большой сводчатый зал, залитый светом фосфоресцирующих ламп и заполненный идолами, сверкающими золотом, серебром и с глазами из драгоценных камней.

В зале толпились жрецы в необычных головных уборах и длинных белых одеждах, вытканных золотыми и зелеными нитями. При виде заключенных в их рядах послышался шепот. Кто-то поднес факел к алтарю в форме дракона. Вспыхнуло пламя, извивающаяся струйка дыма медленно поползла к потолку.

Затем один из жрецов — главный, судя по пышности наряда, — вышел вперед и заговорил медленно и четко. Его странная звучная речь явно не понравилась профессору Стивенсу, который переминался с ноги на ногу и дергал себя за бороду. Наконец жрец умолк. Угрюмый профессор что-то быстро ответил ему и повернулся к спутникам.

— Что это было? — нервно спросила девушка. — Что сказал жрец?

Старый ученый, поколебавшись, медленно заговорил:

— Разумеется, я понял не все, но достаточно, чтобы сделать выводы относительно происходящего. Во-первых, статуя дракона представляет Тлалока — их бога морей. В более благоприятных обстоятельствах для нас представлял бы интерес тот факт, что его имя идентично имени божества индейцев майя, олицетворяющего ту же стихию.

Он сделал паузу, будто решая, стоит ли продолжать.

— Как бы то ни было, антилиане поклонялись преимущественно Тлалоку, ведь бог солнца подвел их. Они верили, что Тлалок утопил их империю, сжав в своих могучих кольцах, потому что разгневался на них, и вернет ее на поверхность, если завоевать его благосклонность. Потому сегодня они принесут…

— Папа! — Диана в ужасе отшатнулась. По спине Ларри пробежала холодная дрожь. — Ты хочешь сказать, что… что…

— Я хочу сказать, бедное мое дитя, что нас собираются принести в жертву антилийскому богу-дракону.

Последние слова профессор произнес почти шепотом. Жрецы Кабейри затянули причудливую песнь, сомкнули кольцо вокруг своих жертв и торжественно повели их к алтарю.

Профессор пытался протестовать, но напрасно. Принятое решение было неколебимо. Тлалок должен быть удовлетворен. Вот, прямо сейчас он рычал и требовал подношения!

Туземцы указали на дракона, из ноздрей которого внезапно вырвалось шипящее пламя.

Ларри поморщился при виде столь дешевого трюка, но в следующее мгновение им овладел другое, куда более сильное чувство: на его глазах Диану схватили и потащили к омерзительному алтарю. Юноша бросился вперед, но профессор раньше оказался рядом с дочерью. Стивенс заслонил девушку и умолял пожертвовать себя вместо нее.

Ему ответили ударом, едва не выбившим из старика дух. Жрецы снова приподняли пребывавшую в полуобморочном состоянии Диану и положили на алтарь.

— Мистер Хантер! Ларри! — раздался ее отчаянный крик.

Она приподнялась, и юноша мгновение смотрел в ее умоляющие синие глаза. Разъяренный Хантер нашел в себе силы расшвырять держащих его туземцев, сжал кулаки и рванулся вперед. Вставшие на пути пигмеи валились в стороны, как трава под косой. Ларри добежал до алтаря, схватил поперек туловища уже занесшего нож жреца и швырнул его прямо в чадящую уродливую пасть дракона. Адепты Кабейри ахнули при виде такого святотатства, а Ларри подхватил лежащую без чувств Диану и устремился к двери.