Зато мы делали ракеты - [10]

Параметры межконтинентальной ракеты (размеры, стартовая масса, тяга двигателей) определялись двумя главными величинами: дальностью полета и массой бомбы, которую нужно доставить до цели. Чтобы остаться в пределах реального, остановились на дальности около 8000 километров. И по договоренности с разработчиками ядерной бомбы приняли ее массу равной 3 тоннам, а всю массу головной части ракеты (то есть массу бомбы плюс массу конструкции и тепловой защиты головной части ракеты) — 5,5 тоннам. Эти величины и легли в основу проектирования первой межконтинентальной ракеты Р7.

Работы начались в 1953 году, после совещания основных разработчиков с участием Устинова. В мае 1954-го приняли постановление о разработке межконтинентальной ракеты, а уже в июле был представлен эскизный проект. В мае 1957 года первую ракету привезли на новый, специально созданный для летных испытаний межконтинентальной ракеты, полигон в Тюра-Таме. Тут интересно сравнение дат, которое показывает, что глобальные решения принимались не в ЦК КПСС и не в правительстве, а Устиновым и Королевым, и уже позже, задним числом, не мытьем так катаньем, они добивались оформления этого решения постановлениями «компетентных органов». В этой мутной системе государства-монополии без царя в голове, в системе нефиксированных и в любой момент могущих оказаться измененными правил игры, и Устинов, и Королев чувствовали себя как рыба в воде.

Надо сказать, что роль Устинова в нашем ракетно-космическом деле несправедливо забывается. Возможно, это связано с появившейся в свое время с легкой руки телевизионного обозревателя Евгения Киселева версией истории вторжения в Афганистан — одной из самых позорных авантюр в нашей истории. Киселев в своей передаче, посвященной этой теме, прямо пытался доказать, что настоял на принятии этого решения Устинов.

Авантюр с семнадцатого года было множество, начиная с самой Октябрьской революции, в их числе и попытка захвата Иранского Азербайджана, и вторжение в Южную Корею, и война во Вьетнаме. Такие люди, как Устинов, в принятии решений по этим делам участия не принимали. Устинов, конечно, был типичным руководителем высшего звена в государстве. Не уклонялся от ответственности, в том числе и за создание ракетной промышленности в нашей стране. И добился успеха, используя не только свою власть, прямые указания, приказы и постановления. Можно было наблюдать, как он принимал решения о создании конкурирующих, параллельно работающих конструкторских бюро и заводов. Устинов, а наверное, и другие руководители страны, понимали полезность конкуренции и, когда они считали нужным, использовали ее преимущества. Он организовывал строительство КБ и заводов, а часто и городов для их работников (в Златоусте, Миассе, Днепропетровске, Красноярске, Омске), методом проб и ошибок подбирал руководящие кадры конструкторов и производственников, обещая многое — и многое, хотя и не все, выполнял. Со временем стал управлять всем военно-промышленным комплексом страны. Попытка отстранить его от власти над ВПК путем «задвигания наверх» (в секретари ЦК) ни к чему не привела. И находясь в своем кабинете на Старой площади, фактически он продолжал оставаться хозяином ВПК и ощущал себя именно хозяином. И даже возглавив Министерство обороны, он фактически оставил контроль ВПК за собой. Это его характерная особенность. Недавно я узнал, что, уже будучи министром обороны, он активно вмешивался в строительство Останкинской башни и даже выделял для этих работ средства из военных расходов.

А тогда (до того как он стал министром обороны) любил объезжать свои владения, радовался новым организациям, создаваемым, как он считал, в интересах дела.

Бывали и комичные случаи. Как-то он приехал на испытательную базу под Загорском (ныне Сергиев Посад), где ракеты должны были подвергаться стендовым испытаниям. Встречал его Г. В. Совков, очень толстый и в то же время подвижный, хитроумный, много повидавший в жизни заместитель начальника Загорской испытательной базы. В молодости он работал ударником в джазе Утесова. Совков сам любил рассказывать эту историю о визите «хозяина». Водил он Устинова по стендам, расположенным на крутом берегу реки, показывал еще строящиеся инженерные и жилые корпуса. Кругом развороченная земля, пустыри, мусор.

— Что-то у вас много беспорядка, грязи. — (Самое время большому начальнику внести свой вклад.) — Расчистить надо, а здесь неплохо бы и парк разбить.

— Конечно, конечно, Дмитрий Федорович, мы так и думаем. Даже саженцы уже заказали.

С тем Устинов и уехал. Через некоторое время, уже зимой, звонит Совкову верный человек: Д.Ф. завтра будет у вас! Совков велит свистать всех наверх, за ночь все вычистить: туалеты, дороги, покрасить бордюры, чтобы все было шик да блеск! И вдруг с ужасом вспоминает: парка-то нет! Что делать? Вызывает снабженца:

— У тебя метлы есть?

— Есть.

— Вези все сюда.

За ночь площадь бульдозерами разровняли, на расстоянии в пять метров рядами вкопали прутья от метл, каждый прут обвязали марлей. К утру «парк» был готов. Приехал хозяин. Провел его Совков по стендам, по территории. Тот вроде бы остался доволен. «А это что у вас?» — «Будущий парк». — «А зачем марля?» — «Это же саженцы, осенью сажали, обмотали, чтобы зимой не померзли». Устинов уехал довольный: дело укореняется (в буквальном смысле!), указания выполняются. Вполне возможно, что эту историю придумал сам Совков — веселый был человек. Смешно, но очень похоже на правду.