Затмение - [35]

– Открыть ворота!

Глава 9. Аоранг в темнице

Киран, задумавшись, шел по коридорам Лазурного дворца. Среди колонн, дверей и арок ему то и дело встречались неподвижно застывшие фигуры, которые он несколько раз по ошибке принимал за стражу, однако то были изваяния предков государя. Молодой вельможа знал, что среди них были и его неразумные пращуры. И зачем только они, знатностью равные роду Ардвана, когда-то покинули столицу, прельстившись отдаленными землями на берегах теплого моря?

Государев зять неспешно шагал по мраморным плитам и вспоминал один крайне занимательный разговор, имевший место лет этак пять назад. Помнится, тогда он по делам посетил главный храм Исвархи и как раз встретился с Тулумом, когда к ним подошел с поклоном необычного вида мальчик в жреческой одежде. Киран не смог понять ни его возраст, ни откуда тот родом – могучее, коренастое тело отрока могло принадлежать взрослому мужчине, но выражение лица было по-детски открытым и веселым. А уж само это лицо – таких резких, странных, словно тупым ножом вырезанных черт вельможа отродясь не видывал.

– Познакомься с Аорангом, – сказал тогда Тулум. – Я вижу, он удивил тебя? Ребенком я подобрал его на Змеином Языке, в землях мохначей…

– Это мохнач? – поразился Киран, не веря своим глазам.

В самом деле, велика была разница между угрюмыми косматыми полуживотными в шкурах, которые не говорили, а рычали, и этим необычным подростком с умным взглядом синих глаз и уверенной осанкой юного ария.

Потом Аоранг ушел, а Тулум пустился в долгий рассказ. Явно довольный неподдельным любопытством образованного собеседника, он с жаром принялся рассказывать царскому родичу о том, как нашел мальчика, брошенного в снежной пустыне, как привез его в Аратту, как тот рос и получал образование при храме под его присмотром…

– Понемногу я привязался к нему, как к сыну, – как его не полюбить? – с улыбкой рассказывал верховый жрец. – Но признаюсь, уже много лет я с огромным интересом наблюдаю за Аорангом, давая избранную пищу его разуму. Как он усваивает тонкие и сложные понятия, несвойственные его племени, как мыслит? Можно ли воспитать просвещенного и благородного человека, взяв дичайшего из диких? Что дает воспитание, а что природа и где грань между ними?

– Мохначи весьма отличаются от разумных людей, – осторожно ответил тогда Киран. – Не подумай, что я хочу обидеть твоего воспитанника, святейший, но звериного в них куда больше, чем даже в лесных вендах. Я всегда полагал и полагаю, что дикарь останется дикарем, как его ни воспитывай. Разум его подобен несозревшему плоду, и потребуются века, чтобы он стал подобным нашему. Ты получишь человека сильного и, несомненно, верного – все знают, как преданы дикари своим старейшинам, – но к чему тратить время, забивая его бедную голову великими священными деяниями богов и людей или отвлеченными вычислениями? Хороший слуга или телохранитель…

– Все так считают, – не без досады отозвался святейший Тулум. – Но это заблуждение. Аоранг отлично освоил наш язык, в подобающее время научился читать и писать. Он постигает священные тексты наравне с другими мальчиками. А если что-то ему не дается, он добивается своего упорством – оно у него поистине как у мамонта!

Киран покачал головой:

– Да сопутствует тебе удача, святейший. Но будь осторожнее. Я слыхал, что дикарям неведом закон, что мохначи вспыльчивы и подвержены ужасным приступам гнева. Захочет ли он остановить себя, если обозлится? И сможет ли?

– Я знаю об этом и с ранних лет учу Аоранга обуздывать гнев, – кивнул Тулум. – К счастью, у него добродушный нрав. Да, кое в чем ты прав: он сторонится людей и с бо́льшим удовольствием проводит время в храмовом зверинце, чем с мальчиками своего возраста. Зато у него есть явные склонности к врачеванию. Я рассчитываю, что он со временем станет ученым жрецом и целителем…

Киран слушал и запоминал. Он понятия не имел, для чего ему эти сведения, но опыт подсказывал – лишних знаний не бывает.

Вот сейчас он и вспомнил, поглядев на ведущую куда-то вниз спиральную лестницу, слова Тулума о том, что мохначи, всю жизнь проводящие на просторах своих холодных степей, совершенно не переносят тесных, темных подземелий, и его воспитанник тут вовсе не исключение…

Длинная лестница, обвиваясь вокруг огромной каменной колонны, спускалась все глубже. Киран шагал по ней, все время поворачивая, пока у него не закружилась голова. Становилось темнее, узкие окна, утопленные в толстой стене, почти не давали света. Потом закончились и они, сменившись редкими факелами. Лестница привела Кирана к окованной железом двери, из-за которой отчетливо веяло смрадом и ужасом. Он постучал в нее условным стуком и остановился на пороге, не спеша идти дальше. Святое Солнце, как же он не любил такие места! Ну почему допросы нельзя проводить в садах, среди цветов и журчащих струй? А если вид пыток оскорбляет Исварху, что стоит поставить увитый гирляндами навес!

– Как он там? – сухо спросил он, не глядя на отворивших ему дверь стражей.

– Плохо ему, – коротко ответил старший. – Сперва сидел тихо, потом просился наружу, а когда мы пригрозили, что унесем факел, то попытался выломать дверь. Здоровенный, чуть решетку не погнул!