Затмение двойных звёзд - [12]

Великий герцог Сектора, подобно многим другим великим герцогам, большую часть времени проводил на Земле в центре Имперской Администрации.

Таким образом, поговорить с ним не представлялось возможным. С маршалом Сектора, человеком по имени Герман Штанк, связаться оказалось почти так же нелегко. Как высшее должностное лицо одного из самых населенных секторов Империи, он отвечал за несколько десятков планет и определял взаимоотношения между Четвертым и другими Секторами Галактики. Фортье пришлось использовать все свое влияние, только чтобы удостоиться пятиминутного разговора с маршалом.

Кабинет Штанка был удобный и просторный. Задняя стена представляла собой огромное окно, открывавшее панораму столицы планеты, города Аахена; остальные были увешаны полками, на которых хранилось столько книг, что это составило бы честь любой библиотеке. Огромный письменный стол Штанка из солентового дерева был завален бумагами, однако разложенными в порядке. Вокруг стола стояли стулья и диван.

В этом уютном кабинете Штанк казался не на своем месте - грубый мужчина с редеющими русыми волосами и ястребиным носом. Быстро пожав Фортье руку, он проводил его к стулу.

- Итак, капитан, чем могу служить? - спросил он, усаживаясь за стол.

Фортье вынужден был действовать осторожно. У него не было прямых улик против этого человека, и если он зайдет слишком далеко, возможно, будет иметь серьезные неприятности.

- Я знаю, как ценится ваше время, сэр, поэтому буду краток. Что вам известно об Эльзе Хельмунд?

- Я не могу так быстро вспомнить это имя.

- В рекомендательном письме, которое дали ей, вы называете ее близким личным другом и одним из наиболее компетентных сотрудников полиции, которых вы знаете.

Штанк покачал головой.

- Я не припоминаю, что когда-либо писал что-то подобное.

- Значит, вы отрицаете, что написали это письмо?

- Как давно это было, капитан?

- Десять лет назад.

Штанк подался вперед.

- Капитан, вы имеете хоть какое-то представление, со сколькими людьми я встречаюсь и имею дело ежедневно, не говоря уж о десятилетнем периоде? Я вынужден не забивать себе голову мелочами; если я не встречаю какое-то имя достаточно регулярно, я забываю его или списываю в архив. Вполне возможно, я написал письмо, которое вы мне приписываете. Я просто не могу вспомнить об этом.

Фортье протянул ему копию письма.

- Это ваша подпись?

Взглянув на документ, Штанк отдал его назад.

- Похоже. Или моя, или очень хорошая подделка.

- Если вы писали это письмо, должна ли его копия сохраниться у вас в архиве?

- Скорее всего. Я сохраняю записи о всех своих действиях.

- Я могу посмотреть эти архивы?

- Нет, не можете, - тон Штанка стал еще более резким. - Я не имею привычки позволять незнакомцам рыться в моих личных архивах. Они предназначены только для моего пользования. Некоторые записи в высшей степени конфиденциальны. Они не для постороннего глаза, и никто, кроме меня, не имеет права изучать их.

- Gospodin Штанк, речь идет о деле чрезвычайной важности, о безопасности Империи...

- Тогда могу я предложить вам действовать по соответствующим каналам? Если только, конечно, - Штанк сдвинул брови, - вы не пытаетесь обвинить меня в каком-то проступке, ибо в таком случае вам предстоит узнать, что я очень опасный враг.

Фортье не поддался на запугивание.

- И я тоже, сэр.

- Время вашей аудиенции истекло, капитан.

Штанк вызвал звонком адъютанта и приказал ему проводить Фортье.

- Если мы встретимся еще раз, - выстрелил он на прощание, - вооружитесь чем-нибудь посерьезнее скользких намеков.

"Вооружусь, Штанк, вооружусь", - подумал Фортье, полный решимости.

В последующие несколько дней Фортье не мог думать ни о чем кроме Германа Штанка. Он вчитывался в пространное досье СИБ на этого человека до тех пор, пока буквально не выучил его наизусть. За пятнадцать лет, которые Штанк провел в должности маршала Сектора, его послужной список был безупречен. Преданный своей работе, он не женился, предпочтя посвятить всю свою жизнь управлению делами Четвертого Сектора. Его общественные дела заслужили много хвалебных отзывов в роликах новостей, он был удостоен множества почетных наград. Его личная жизнь была так же безукоризненна, как и служба, и Штанка не коснулось ни дуновение скандала - а это само по себе уже было нечто для человека, так долго занимавшего ответственный пост.

Судя по всему, Штанк был всецело предан Империи, и большего нельзя было и желать. Обвинять его в предательстве было равносильно удушению сирот или утоплению котят; Фортье не смел выступить против Штанка до тех пор, пока у него не появятся веские доказательства. И все же интуиция тайного агента и долгий опыт подсказывали Фортье, что враждебность Штанка скрывает вину. Для него было непостижимо, как тот мог написать столь восторженное рекомендательное письмо о ком-то и полностью забыть о нем, пусть даже через десять насыщенных делами лет - особенно если этого человека никогда не существовало.

В служебных архивах Штанка не было никаких зацепок, поэтому Фортье постарался копнуть глубже его личную жизнь. Штанк был нелюдим, и никто не был с ним хорошо знаком. Нигде не было никаких указаний на то, что этот человек связан с заговорщиками.