Затерявшийся в мирах - [23]

— Медовый месяц?

— Совершенно верно. Ну, а теперь нам пора отправляться к гофмейстеру. Он приоденет тебя для аудиенции у его светлости.

Герцог Родольфо сидел в большом кожаном кресле с подлокотниками, когда Лафайета ввели в его покои. На О’Лири был новый чистый костюм из расшитого блестками шелка, который пришелся ему почти впору.

— Садись, Ланселот, — предложил герцог с деланной сердечностью. — Что-нибудь выпить? Сигару? — Он указал рукой на глубокое кресло и низкий столик, на котором стояли бутылка, бокалы и ящичек с сигарами.

— Благодарю. — Лафайет плюхнулся в кресло и широко зевнул. — Прошу прощения, в это время я уже обычно сплю. Кстати, меня зовут Лафайет.

— Ты хорошо пообедал?

— Вполне, если учесть, что во время обеда шесть служанок терли мне спину, накладывали пластыри на нарывы и растирали ушибы. Но я не жалуюсь.

— Прекрасно. В таком случае не будем ходить вокруг да около, Ланселот. Скажи мне, какие у тебя… э-э-э… отношения с леди Андрагоррой?

Герцог дернул себя за заусенец на пальце и в упор посмотрел на Лафайета.

— Мои отношения с леди Андрагоррой? — переспросил тот, пытаясь выиграть время. — Ну, как бы это сказать… дело в том, что я ее муж.

Лицо герцога окаменело.

— Как, муж?! — проговорил он неожиданно осевшим голосом.

— Но мы живем врозь, — поспешил уточнить Лафайет. — Сказать по правде, мы практически не общаемся.

— Я и не знал, что миледи вышла замуж, — в голосе Родольфо прозвучала угроза. Он потянулся к бутылке, налил себе полный бокал и залпом осушил его.

— Да к тому же еще и развелась.

— Она прекрасная девушка, — вставил Лафайет. — Такая веселая, жизнерадостная…

— Меня не интересуют интимные подробности, — оборвал его Родольфо. Он закусил нижнюю губу. — Теперь мне понятно донесение капитана Ритзпо. Он доложил, что ты пытался заговорить с ней на улице, за что получил удар хлыстом.

— Капитан Ритзпо… — начал было Лафайет, — …очень проницательный человек, — закончил он.

— Остается только гадать, чем ты вызвал столь сильное отвращение у такой благородной леди.

— Ну, началось все с шутки в постели, — начал О’Лири и вдруг заметил, что черты герцога покрыла мрачная тень.

— Шутка — так зовут ее кошку, — придумал он на ходу. — Леди Андрагорра привыкла спать с ней, а у меня аллергия на кошек. Так что, вы сами понимаете, семейная жизнь у нас не сложилась.

— Так значит, она не… ты не…

— Именно так.

Лафайет с облегчением отер пот со лба кружевным манжетом и налил себе бренди.

— Твое счастье, Ланселот, — проговорил Родольфо ледяным голосом. — В противном случае я был бы вынужден немедленно казнить тебя.

— Меня зовут Лафайет. И не стоит больше говорить об этом, — сказал О’Лири, осушив бокал. Сморщившись, он продолжал:

— По какой-то причине я вам понадобился: вы приказали меня одеть и доставить в ваши покои. Чем же я могу быть полезен?

Герцог забарабанил пальцами по столу, но вдруг резко остановился:

— Я воспылал страстью к миледи, — отрывисто сказал он. — По этой причине я пригласил ее провести несколько дней со мной в моем зимнем дворце. Однако, вместо того, чтобы с благодарностью принять мое приглашение, она отказалась, сославшись на то, что должна навестить престарелую родственницу.

— Ну и что?

— Возможно, я становлюсь чересчур мнителен, но мне почудилась некоторая холодность в ее манерах.

Герцог вновь наполнил свой бокал.

— А что, если вы не в ее вкусе? — высказал предположение Лафайет и последовал примеру герцога.

— Что значит «не в ее вкусе»?

— Ну, начать с того, что вы ей в отцы годитесь, — заметил О’Лири.

— Это не имеет значения.

— Возможно, для вас, но не для нее. К тому же, если позволите мне быть до конца откровенным, вам не хватает жизнерадостности. А Даф… то есть леди Андрагорра, не прочь поразвлечься.

— Жизнерадостности? Да откуда же ей взяться, если меня замучали государственные заботы, несварение желудка, головные боли и неблагоприятный платежный баланс?

Герцог схватил бутылку и наполнил свой бокал. Затем, вспомнив о Лафайете, налил и ему.

— Вот об этом я и говорю, ваша светлость: чрезмерные заботы лишают вас жизнерадостности. Мешай дело с бездельем — проживешь жизнь с весельем, — заключил он.

— Как-как? Мешай дело с бездельем? Отлично сказано!

Они чокнулись и выпили. Герцог облизнул губы:

— Да, теперь я понял свою ошибку! Какой же я был идиот! Ну что мне стоило без всяких церемоний подойти к ней и пригласить на увеселительную прогулку в музей — мы могли бы вместе осмотреть мумии. Или предложить провести вечерок в непринужденной обстановке за картами? Так нет, я приглашал ее на официальные обеды или в гостевую ложу на заседания Тайного совета.

— Ты все схватываешь на лету, Родольфо!

На этот раз бренди налил Лафайет.

— Еще немного — и ты решишься пригласить ее на прогулку в парк, или на пляж, а может, даже на пикник. Что может быть прекраснее муравьев в картофельном салате? В такой обстановке все преграды между вами сразу же рухнут. Ну, давай выпьем!

— Ты прав, мой мальчик! Как это я раньше не додумался?

Родольфо попытался наполнить бокалы — и пролил бренди на стол.

— Какой же я дурак! Тупой, бесчувственный болван!

— Ну, не надо, Руди, — сказал Лафайет, поднимая бокал. — В конце концов, тебе же надо было управлять герцогством!