Затерявшийся - [54]

— Михалыч, а где ствол этого франта?

— Чуть не забыл, — ага, так я и поверил. — Вот его игрушка.

Так, ага, "зауэр" тридцать восьмой, ну хорошо ещё не девятьсот десятый "маузер", из того только мух стрелять.

— Старшина, как приедешь подбей наши финансы, думаю скоро гроши понадобятся.

— Так я прямо сейчас могу сказать. Девятьсот двадцать марок и пять с половиной тысяч рубле, ну и золото.

— Красивенько всё упакуй.

— Понял.

Так, а что у нас в багажнике? Богато! Два кожаных чемодана, один большой, другой поменьше и мешок какой-то. Нет, это не мешок, это чехол для шинели – шёлковый, мать твою. Ну, франт ты, дружок. Что в чемоданах? Комплект формы, ещё один – парадка что ли? Ага, она. Гражданский костюм, ещё один, плащ, три пары белья… Прямо, блин, как в санаторий собрался. А это что? Несессер! Серебряный помазок? Ладно, с этим извратом потом разберёмся. Пора браться за клиента.

Клиент уже оклемался и отчаянно вращал глазами, лёжа в кустиках на куске брезента. Это сержант молодец, нечего форму зеленью пачкать. Отдай кляп, ишь вцепился бультерьер недоделанный.

— Вы не имеете права! Вы нарушаете правила ведения войны! Одно то, что вы надели чужую форму, ставит вас вне закона!

— Чё он разорался? Может ему треснуть? — Сержант поднёс кулак к лицу цугфюрера. — Ещё чего без спроса вякнешь – зубами подавишься. Понял?

— Похоже он понял, сержант. Не слова конечно, но общий смысл. Вы поняли, господин цугфюрер?

Хорошо головой машешь, лошак ты недорезанный.

— Теперь я задаю вопросы, а вы на них отвечаете. Ясно? А то, что вы сказали о нашем нахождении вне закона, то вы совершенно правы. Мы не связаны никакими законами. Более того – по отношению к вам, не лично, а ко всем немцам, мы не связаны даже нормами морали и гуманизма. Наше самое большое желание уничтожить вас, а потом пойти к вам домой, убить ваших родственников, домашних животных, сжечь ваши дома и засыпать пепелища солью. Вам всё понятно?

Похоже клиент созрел. Надо бы с него форму снять, а то отстирывай потом.

— Вы, судя по всему, интеллигентный человек… — начал немец.

— Не-а, ни в малейшей степени. Я скиф. Сержант, сними с него сапоги, брюки, ну и то, что под ними.

— Что вы хотите делать? — взвизгнул зондер, когда Матвеев приступил к делу.

— Пока ничего, но если мне не понравится искренность ваших ответов… Вы знаете, что можно взять с гуся? Нет? Яйца, например.

Немец даже не побледнел, а позеленел.

— А чего ты хотел от унтерменшей. Вы же так нас называете, вот сейчас мы и посмотрим какова стойкость юберменша.

— Прекратите, я никогда не разделял эти бредни доктора Гиммлера.

— Ну вот, так даже не интересно. Как только поднесёшь юберменьшу нож к гениталиям, и он сразу сдувается. Уже я не я и лошадь не моя. И ведь не делаешь ничего с ним при этом, не ломаешь ни физически, ни психологически. Вон в Козьих Горках ваша сволота из зондеркоманды повесила десять человек, в основном стариков и подростков. Ни один в ногах у палачей не валялся, так и умерли молча. Точнее не молча – двое вас, гадов, прокляли перед смертью. Вот и считай, что одно из проклятий на твою голову пало. Не попасть тебе теперь в Валгаллу, будешь скопцом в Ирии этим безвинно повешенным прислуживать. Вечно!

— Это варварство!

— Естественно, — я кольнул немца во внутреннюю часть бедра. — Имя, фамилия, цель поездки?

— Пауль Фриш. А цель стандартная для зондерфюрера – заготовка продуктов для армии.

— Знаете, у нас был такой театральный режиссер – Станиславский, мой тёзка между прочим. Говорят, зрители его боготворили, а актёры ненавидели. На репетиции одной его фразы: "Не верю!", хватало чтобы репетиция продолжалась до бесконечности. Может это и легенда. Но вот я – не верю. Попробуй ещё раз, покойник.

— Мне нужно организовать вывоз продуктов в генерал-губернаторство.

— В Польшу что ли?

— Да.

— А почему не в Рейх?

— Потому что это неофициально, а на территории Рейха это может всплыть, у нас нет там серьёзной защиты.

— А в Польше значит крыша хорошая?

— Что?

— Есть кому задницу прикрыть.

— Да, можно сказать и так.

— А продукты попадут на чёрный рынок?

— Часть, у которых нельзя скрыть происхождение – тушёнка и прочие консервы, да, остальное будет перерабатываться и поступать в Рейх официально, как местное производство.

— Вывозить собираетесь только продукты?

— На самом деле всё, что может быть ценно и свободно реализуемо. Одежда, ещё какие другие товары. Предложение в генерал-губернаторстве очень бедное.

— Ага, а выручку с чёрного рынка пустите на оплату труда, тем более, что она там невысокая, а платить можно оккупационными марками.

— Да. Вы хорошо разбираетесь в экономике. Если мы договоримся, вы сможете неплохо разбогатеть.

— Ну, ты братец, нахал. Деньги на взятки интендантам?

— Да, просто чтобы обозначить серьёзность намерений. Основной доход они начнут получать позже, когда производство войдёт в силу.

— И насколько большое у вас там производство?

— Более двух десятков фабрик и цехов различной направленности. Будет больше. Раньше не имело смысла расширяться, потому как неоткуда было получать сырьё, а местные ресурсы уже распределены. Сейчас же – американский Клондайк это бледная тень того, что можно получить.