Затерявшийся - [38]

Водитель, что стоит около такого же как и у меня BMW, попроще – рядовой с винтовкой, и вид у него какой-то пришибленный. Наверно господин фельдфебель перед нашим появлением тренировался на нём, чисто для затравки. Ничего, парень, сейчас всё кончится. Документы у меня на Зелински, а мы с ним мордами лица здорово не схожи, да и не служил он никогда в четвёртой танковой. Хотя чего я парюсь, зубра этого всё одно валить надо, он и пушки и генератор уже срисовал, как только пройдёт информация по гоп-стопу на складе, он столько примет на нас выложит, что с хазы нос не высунешь.

Ну вот мы и нос к носу. Молча, с пренебрежением, чтобы окончательно озлобить жандарма, протягиваю ему пачку документов и делаю наглую морду. Ух ты, какой сеньор помидор, как бы он от апоплексического удара раньше не помер.

— Унтер-офицер, смирно! Представьтесь!

Второй аж голову втянул со страха. Медленно с ленцой перекидываю ногу через седло и встаю в стойку слишком отдалённо напоминающую требуемую.

— Унтер-офицер Цигель. Четвёртая танковая.

— Да я вас…

Не успеешь, короткая очередь из двух патронов бьёт жандарма снизу вверх в район диафрагмы. Если бы ты мне в морду слюнями не брызгал с ненавистью, то заметил бы как ствол переместился в район твоего пуза. А вот напарник твой забитый, который должен тебя страховать, а не бояться, вообще не мог видеть мои манипуляции. Поздно теперь винтовку с плеча тащить, расслабились вы в своих Франциях да Голландиях. Тут вам не там. Поэтому получай свою пару. Готов.

— Байстрюк, этих в кузов. Водителя на мотоцикл и в хвост колонны. Делаем быстро, но не суетимся. На мотоцикл двоих, одного мне за спину, а то некуда будет трупы положить. И кровь присыпьте. У нас минута.

Оказывается минута это много. Уложились с запасом. А вот и наш поворот. Теперь чтобы нарваться, нужно совсем с удачей рассориться. Ещё полчаса и мы дома. Дом, милый дом.

Что обидно, опять ни одного бинокля. Нет, вам чего жалко, хотя бы театрального? У меня же на этой почве скоро фобия начнётся, или ещё какое расстройство кишечника. В "мусорном" ящике кроме циркуля нашлась масса ценных вещей, к которым только начальника штаба не хватает. Потому как всякие карандаши линейки и прочие курвиметры теперь в достатке – садись и разрабатывай фронтовую операцию. А вот обычному ротному разведчику не во что за противником поподсматривать, разве только через разбитое пенсне. Вот сделаю себе монокль на цепочке и в немецкий генштаб – чай за своего примут.

— Товарищ командир, разрешите?

— Заходи, сержант. О, кто к нам пожаловал, сам Кузьма Евстратович, собственной так сказать персоной.

Странно, но я рад был его видеть. Как будто встретился со старым другом. Кузьма даже слегка ошалел, когда я полез обниматься – явно не ждал таких нежностей.

— Ты один или с охраной?

— В смысле?

— В смысле – где твои полицаи? Или ты ещё указивку по созданию вспомогательной полиции не получил, а, господин бургомистр?

— А, ты об этом. Получил разнарядку набрать десять человек "относящихся с ненавистью к еврейскому большевизму". Хожу теперь, уговариваю. И до бургомистра мне ещё служить и служить, но шансы есть.

— Ага. Если не провалишь первое же задание. Потому у меня есть к тебе предложение. Съезди в комендатуру и попроси разрешение на вербовку военнопленных из лагеря у Ребятинского озера. Вчера туда прибыла очередная колонна пленных.

— Хочешь лагерь хапнуть, как склад хапнул?

— Есть такое намерение.

— А не слишком? Что ты смотришь, как солдат на вошь. Не думай, не испугаюсь, но после этого мне уходить придётся. Они же меня одного туда не пустят, сопровождение дадут. А если сопровождающего валить, то как я объясню, что сам жив остался?

— Давай решать вопросы по мере поступления. Кстати, откуда про склад знаешь?

— Ты других тупей себя не держи. Забыл кто у тебя начальником разведки по совместительству?

— Понял. Да, а скажи мне как начальник разведки, кто чуть не каждую ночь по болоту шарится, спать не даёт, но близко не подходит.

— Как бы тебе сказать… Считай что никто, а трогать его не будешь, то никакой беды не будет, а только польза.

— А конкретней? Водяной или призрак Льва Троцкого?

— Второе вряд ли.

— А первое вполне?

— Может и он, но тоже скорее сказки это.

— То есть не скажешь или сам не знаешь.

— Считай что и не знаю, но худого не будет, коли сами не нарвётесь.

— Лады, замнём для ясности. Как у вас там с урожаем?

— А что надо?

— Нам пока особенного ничего, не голодаем, но если с лагерем выгорит, много чего надо будет. А пока надо конфискационные акты выписать. Короче байда такая – ты говоришь что у тебя из излишков, получаешь бумагу о конфискации, а продукты прячешь.

— А тебе с этого выгода какая?

— Много разной. Во-первых, ты поделишься, во-вторых, немцы продукты не получат, в-третьих, если такие акты разойдутся по большой территории, то немцы не сообразят где меня искать. Главное, чтобы лагерь в середине этой территории не оказался. Есть ещё в-четвёртых, пятых и так далее.

— Ну, пиши…

— Не барское это дело – руки в чернилах пачкать. Старшина напишет. С другими сможешь поговорить?

— За долю?

— Сочтёмся. Расскажи лучше как дела дома.