Затерянный остров и другие истории - [12]

— Жена Великого Тайи была тогда еще совсем юной, да и весь мир был юным в те дни; даже Фрейзер была небольшой речкой, а не мощным потоком, как теперь, но и тогда лосось теснился в ее устье, и тилликумы ловили, солили и коптили рыбу так же, как делали это в минувшем сезоне и будут делать всегда. Была еще зима, еще моросили дожди и плыли туманы, а жена Великого Тайи, представ перед ним, сказала:

— Когда лосось войдет в реки и настанет время лова, я принесу тебе великий дар. Скажи, ты окажешь мне больше почестей, если родится мальчик или если родится девочка?

Великий Тайи любил эту женщину. Он был суров со своим народом, строг к своему племени; его крепкая, как кремень, воля царила у костров совета. Шаманы говорили, будто в груди его нет человеческого сердца; воины утверждали, будто в жилах его течет не обычная человечья кровь. Но в эту минуту он сжал руки любимой женщины в своих, и глаза его, губы и голос были сама нежность, когда он ответил:

— Подари мне девочку! Маленькую девочку, чтобы она выросла и стала такой, как ты, и в свой черед смогла подарить детей своему мужу.

Но когда соплеменники узнали об этом выборе, они возмутились и в великом гневе обступили вождя негодующим темным кругом.

— Ты стал рабом женщины, — заявили они, — а теперь хочешь сделаться рабом девчонки! Нам нужен наследник, мальчик, который будет Великим Тайи в грядущие годы. Когда ты состаришься, устанешь от дел своего племени и будешь сидеть, завернувшись в одеяло на жарком летнем солнце, оттого что кровь твоя станет старой и водянистой, что сможет тогда поделать девчонка, чтобы помочь и тебе, и всем нам? Кто станет тогда нашим Великим Тайи?

Вождь стоял в центре разъяренной толпы, скрестив на груди руки, гордо подняв голову; взгляд его был тверд, а голос, прозвучавший в ответ, был холоден, как камень:

— Быть может, она и подарит вам такого мальчика, и, если это случится, — ребенок ваш. Он будет принадлежать вам, а не мне; он будет принадлежать народу. Но если родится девочка, она будет моей, она будет принадлежать только мне. Вы не сможете отнять ее, как когда-то отняли меня самого у матери и в постоянных заботах о племени заставили забыть престарелого отца. Она будет моей, станет матерью моих внуков, а муж ее будет мне сыном.

— Ты не думаешь о благе своего племени! Ты думаешь только о собственных желаниях и прихотях! — возмутились они. — Что, если улов лосося будет скудным и у нас не достанет еды? Если не будет у нас Великого Тайи, который научил бы, как добыть еду у других племен, мы будем обречены на голод!

— Сердца ваши черны и черствы, — прогремел Великий Тайи, яростно обернувшись к ним, — а глаза ваши слепы! Вы хотите, чтобы племя забыло, как велика роль девочки, которая сама однажды станет матерью и подарит вашим детям и внукам Великого Тайи? Как смогут жить и процветать люди, как сможет крепнуть народ без женщины-матери, способной подарить племени сыновей и дочерей? Ваш разум мертв, а мозг застыл, словно лед. Но даже в невежестве своем вы — мой народ, я должен думать о вас и считаться с вашими желаниями. Я созову великих шаманов, знахарей и чародеев. Пусть они решат, какому закону должны мы следовать. Что скажете вы, о могучие мужи?

Быстроногие гонцы были посланы в земли, лежащие вдоль всего Побережья, далеко в горы, на много миль в округе. Всюду разыскивали они и собирали шаманов и знахарей, всех, каких только можно было найти. Никогда еще не сходилось на совет столько ведунов колдовских чар. Много дней у горящих костров длились ритуальные пляски. Шаманы и знахари пели волшебные заклинания, общались с духами гор, земли и моря, и мудрость решения, наконец, пришла к ним. Самый древний на всем Побережье шаман поднялся и сказал:

— Людям племени не дозволено иметь все сразу. Им нужен ребенок-мальчик и нужен богатый улов. Но и то и другое получить нельзя. Сагали Тайи открыл нам, великим чародеям, что исполнение обоих желаний породит у людей высокомерие и себялюбие. Нужно сделать выбор.

— Выбирайте же, о неразумные! — повелел Великий Тайи. — Мудрецы Побережья сказали, что девочка, которая со временем станет матерью собственных детей, принесет при рождении изобилие лосося, а ребенок-мальчик принесет вам только самого себя.

— Нам не нужны лососи! — вскричали люди. — Дай нам будущего Великого Тайи! Пусть родится мальчик!

И когда пришло время и родился ребенок — это был мальчик.

— Горе вам! — вскричал Великий Тайи. — Вы оскорбили женщину-мать. Несчастья и голод, мор и нищета обрушатся на вас!

Весной много разных племен сошлись к берегам реки Фрейзер на лов лосося. Они пришли издалека — с гор и озер, из далеких засушливых земель. Но ни одна рыбина не вошла в устья широких рек, несущих свои воды в Тихий океан. Люди сделали свой выбор. Оки позабыли о чести, которую принесла бы им девочка — будущая мать. Они лишились улова, их поразила нищета, а долгая зима принесла жестокий голод.

С тех давних времен в нашем народе всегда рады, когда первыми в семье родятся девочки, — мы не хотим больше пропавших уловов.

Закончив рассказ, клучман сняла руки с весла; взгляд ее оторвался, наконец, от неровных очертаний далеких фиолетовых гор. Страна легенд развеялась, и она снова вернулась в наш благословенный год.