Затерянный город - [49]

Проезд паровоза отметили также в Саутгемптоне, а студенческая газета «НЛО сегодня» опубликовала небольшую заметку с тревожным заголовком «Инопланетяне прибывают на поезде?».

Журналист, который подписывал свои статьи псевдонимом, утверждал, будто десятки людей могут засвидетельствовать странные явления, имевшие место в ночь со среды на четверг между тремя тридцатью и четырьмя часами утра. Далекий, пугающий свисток паровоза, облако черного пара и неожиданное появление стремительно несущегося старого, по меньшей мере шестидесятилетней давности, паровоза.

Много месяцев спустя после этих событий один из уборщиков, работавших тогда на вокзале Чаринг-Кросс, господин Хью Пенивайс, признался жене, что видел (или ему показалось, будто видит), как из тупика появился паровоз. Ни один поезд никогда не прибывал оттуда по меньшей мере с 1956 года, насколько он помнит. Паровоз подъехал с потушенными огнями, без малейшего шума, встал между другими современными поездами на соседних путях и, слегка скрипнув тормозами, остановился возле пустого перрона. Из кабины машиниста спустились двое ребят с рюкзаком за плечами. Попрощались с машинистом, человеком с длинной черной бородой, и как ни в чем не бывало прошли в вокзал. Наблюдая издали за ними, Хью Пенивайс подумал, что это, наверное, дети какого-нибудь миллиардера, который мог позволить себе такой личный транспорт.

Потом паровоз уехал тем же путем, каким прибыл. Словно и не существовал никогда. Исчез.

Глава 23 НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Томмазо Раньери Страмби услышал крик еще на мостике у площади Борго, испугался и побежал.

Кричала мама Аниты. Ее голос доносился из Разрисованного дома с закрытыми окнами из-под обгорелой, затянутой пластиком крыши.

«Надо поторопиться!» — решил мальчик.

Подбежав к дому и услышав, что именно кричит мама Аниты, он понял, что она вовсе не зовет на помощь, а всего лишь изливает на кого-то гнев и раздражение.

Томмазо остановился и прислушался.

— Но это ужасно! — кричала художница-реставратор. — Просто ужасно! Что мне теперь делать?

Приоткрыв дверь, мальчик услышал топот и шум. Это мама Аниты бегом спускалась по лестнице. Томми сделал вид, будто только что вошел.

— А… привет, Томмазо! — на ходу сказала ему мама Аниты, перепачканная в известке.

— Здравствуйте, госпожа. Все в порядке?

— Знаешь, что значит… беда?

— Что-нибудь случилось с Анитой?

Госпожа Блум стала искать ключ, желая закрыть висячий замок, но слишком волновалась и никак не могла найти.

— Могу ли как-нибудь помочь вам? — предложил Томмазо.

— Спасибо, конечно можешь. Знаешь, раз уж ты здесь, запри все сам и приходи потом ко мне домой, хорошо?

— Конечно. Но… вы что-то сказали об Аните…

— Об Аните?

— О какой-то беде…

— А… нет! Анита тут ни при чем… Беда случилась с краской для фресок. Ее доставили в соседний дом.

Томмазо облегченно вздохнул:

— Выходит, просто ошиблись адресом?

— А по-твоему, этого мало? Теперь мне нужно идти и уговаривать этих людей перевезти краску на катере сюда.

— Но я могу помочь вам перевезти ее.

— Не беспокойтесь. Скажите лучше — звонила ли вам Анита?

— Она вернется в конце дня.

— Правда?

«Странно, — подумал Томмазо, — почему же она не прислала мне ни одной эсэмэски?»

— Я бегу домой, Томми, — сказала мама Аниты. — А ты закрой все как следует и приходи ко мне, ладно?

Мальчик кивнул, посмотрел вслед госпоже Блум и перевел взгляд на дом.

И почувствовал, как мурашки побежали по коже.

Он ненавидел дом Мориса Моро.

Ненавидел всей душой. Но все равно решил войти. И плотно прикрыл дверь, чтобы снаружи она выглядела запертой. Осторожно, ступенька за ступенькой, стал подниматься по лестнице, рассматривая загадочные фрески французского художника.

«Почему он нарисовал все эти вещи?» — задавался мальчик вопросом.

Томмазо поднялся на самый верх, туда, где накануне нашел Аниту и котенка. Дверь в мастерскую Мориса Моро была заперта. Мальчик открыл ее, вошел в комнату и поискал ответа на свой вопрос.

«Почему горела его мастерская?» — подумал он, глядя на то, что осталось от пожара, и посмотрел на обезьяну, нарисованную на стене.

Потом взглянул в окно — на крыши разновысоких венецианских строений, тянувшиеся до самой лагуны, и на сверкающую воду канала.

«Но как можно поджечь такое?»

Огонь — это ведь безумие.

Думая об этом, Томмазо почувствовал, как им овладевает какое-то странное беспокойство.

Он вышел, закрыв за собой дверь, и быстро сбежал на первый этаж. Остановился. Заметил, что входная дверь приоткрыта.

Значит, кто-то вошел в дом.

Томмазо осмотрелся, заглянул во внутренний дворик, перевел взгляд на беседку с глициниями.

И тут у него перехватило дыхание.

За столиком в беседке сидел человек в черном котелке и с зонтом. И смотрел на него.

Ключи в руках Томмазо звякнули. Он шагнул вперед.

— Что вы тут делаете? — спросил он, стараясь скрыть волнение. — Сюда нельзя входить. Это частная собственность. Я вызову полицию!

Человек снял котелок и аккуратно положил его на столик:

— Что за спешка, Томмазо Раньери Страмби? Что за спешка? И почему волнуешься? Здесь только мы — ты и я.

— Откуда вы знаете мое имя? Уходите!

В кармане у Томми просигналил мобильный телефон, и от неожиданности звук этот показался мальчику каким-то нереальным.