Затерянный дозор. Лучшая фантастика 2017 - [53]

Только одно напрягало: а вдруг для следующей высадки на планету Инес выберет меня, а не Ганса? Я не биолог, и внизу мне делать нечего, но это я так считаю, а у Инес может оказаться своя точка зрения. Она не Ганс, и если я сорвусь, то ударить ее не смогу. Убить — смогу, а ударить — нет.

Буду честен с вами, ко мне в голову забралась поганая мыслишка: а может, Джефф напоролся на то же затруднение? Может, не видя иного выхода, он нарочно порвал свой скафандр, чтобы немного отдохнуть от Инес?

Скажете, попахивает суицидом? Так и есть. Но зуб даю: каждому из нас, кроме, возможно, Инес, приходили в голову мысли о самоубийстве. Или о том же, но сперва без «само-», а потом и с ним.

На десять суток Инес отменила все вылазки на планету. Я по обыкновению лечился работой. Ганс тоже. Инес, что удивительно, помалкивала.

Ничего иного я не желал так сильно, как этого, и быстро успокоился. Работа спорилась, настроение улучшалось. Давно я не чувствовал себя настолько в своей тарелке, чуть было не начал насвистывать. В самом деле, что плохого? Почему я вдруг решил, что жизнь черным-черна? Мы первые, кто нашел во Вселенной жизнь, — разве этого мало? Другие не нашли, а мы нашли. Что еще нужно для счастья? Популярность нам обеспечена, да ведь не только в ней дело. Главное, мы нашли иную жизнь! Она существует! Это праздник, и не надо портить его ни дрязгами на борту, ни жалобами друг на друга по возвращении на Землю. Как ни крути, а мы все-таки сплоченный экипаж, потому что несплоченный не достиг бы цели, и каждый из нас как минимум личность, с которой следует считаться, а еще неплохо было бы поискать, за что можно уважать эти личности, и обязательно найти…

Странный поворот настроения? Возможно. Но мне в тот момент так не показалось. И когда мне понадобилось пройти мимо изолятора, я прошел спокойно, и в мыслях не имея отворотить морду от скучающего за прозрачным пластиком Джеффа.

Не отворотил — и ахнул.

Я не узнал Джеффа. Его лицо приобрело серо-бежевый цвет. Он сидел на койке как ни в чем не бывало, а увидев меня, взглянул приветливо и помахал мне рукой. Я механически ответил тем же и помчался к Инес, благо в нашей жилой зоне долго мчаться не пришлось.

— Джефф… — выдохнул я.

Она взглянула на меня не очень благосклонно — я оторвал ее от работы, — но все же не сверху вниз.

— Что с ним?

— Что-то неладное. Лучше посмотреть.

Мы отправились все втроем. Джефф сидел как ни в чем не бывало и читал что-то с наладонника. При нашем появлении он отвлекся от этого занятия очень удивленный.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Инес.

Пластик не пропускал ни микробов, ни воздуха, но звук он пропускал великолепно, так что никакой специальной звуковой связи не требовалось. Джефф услыхал и пожал плечами в большом недоумении.

— Неплохо, — сказал он. — А что случилось?

— С нами ничего, — трагическим голосом молвил Ганс.

Тут Джефф догадался, что речь идет о нем самом, отложил чтение и беспокойно заерзал.

— Что не так?

— Все так, — сказал я. — Но… ты в зеркало себя видел?

Джефф не кисейная барышня, а я всегда предпочитал резать правду-матку. Правда, еще вчера предпочел бы промолчать в тряпочку в присутствии Инес.

— У меня нет зеркала, — сказал Джефф и потрогал щеку. — Ну, зарос… И бритвы у меня тут нет…

— На рукаве скафандра есть зеркальце, — напомнил я ему.

Он хлопнул себя по лбу, нашел зеркальце там, где ему полагалось быть, и пристально изучил свою физиономию. Не доверяя зрению, пощупал там и сям.

— Похоже, мне не повезло, — сказал он очень спокойно. — Я-то думал, щетина, а она и на лбу, и на ушах… И не щетина это вовсе…

Даже я, не спускавшийся на планету, уже понимал, что, конечно же, никакая это не щетина, а тот самый грибок, местная волосатая плесень. С точки зрения биолога, случилось худшее, что можно себе представить: инопланетный гриб оказался способен паразитировать на коже человека. Судя по всему, чувствовал он себя на ней превосходно, чему, наверное, способствовала богатая кислородом атмосфера внутри корабля. Удивительным было другое: Джефф также чувствовал себя нормально. Даже не почесывался.

Он был врач — это первое. На грибок, поселившийся на человеке, по идее, должны действовать противогрибковые препараты — это второе. Раз поселился, значит, его биохимия сродни биохимии земных грибков, а раз так, то на местную плесень найдется управа. Даже я, технарь, понимал это. Поэтому вернулся к своим обязанностям, чуть только мне — необычайно вежливо! — дали понять, что я зря путаюсь у спецов под ногами. А эти трое устроили консилиум.

Я провозился до ужина, устал и перепачкался. Если кто-нибудь начнет уверять вас, что в звездолете все стерильно и лишней пылинки не летает, — не спорьте с дураком, пусть тешится грезами. На самом деле и пыль летает, и смазка течет, и вообще где техника, там и грязь, а где человек, там ее еще больше. Внезапно я обнаружил, что хочу поужинать вместе со всеми, и заспешил. Вымыв руки и взглянув мимоходом в зеркало, я обнаружил, что каким-то образом умудрился запачкать лицо, а обнаружив это — попытался его отмыть.

Оно не отмывалось.

Я мылил и тер физиономию, мылил и тер, не желая поверить в очевидное. Но поверить пришлось. Не серая с бежевым оттенком грязь покрывала мое лицо — это была очень короткая мягкая поросль. Я заплесневел!