Затерянные в океане - [16]

– Когда первая половина этого плана будет выполнена, – сказал в заключение Гроляр, – вторую половину его я беру на себя. Я буду в переписке с этим товарищем-наблюдателем, и через него мне будет известно все, что станут делать бежавшие китайцы. Как только он напишет мне, что они уехали в Китай, я сам туда поеду и с помощью французского посланника стану отчасти открыто требовать возвращения похищенной драгоценности, угрожая в случае отказа новой войной с Францией; отчасти же прибегну к хитрости.

– Делайте как знаете, – отвечал ему генеральный прокурор, – но всеми силами постарайтесь, чтобы наши хлопоты увенчались полным успехом. Имейте в виду, что если этот алмаз не будет возвращен французской короне, то общественное мнение не замедлит обвинить правительство в том, что оно, нуждаясь в деньгах на свою расточительность, отдало драгоценность какому-нибудь ростовщику в залог. Подобная догадка тем более покажется вероятной, когда узнают наконец, что вместо действительного «Регента» в сокровищнице лежит теперь поддельный алмаз, положенный туда для того, чтобы на известное время обмануть глаза любопытных. Можете себе вообразить, что случится, если эта невинная подмена будет обнаружена и принята за злонамеренную!

Сговорившись таким образом, эти два ловких человека предоставили китайцам возможность бежать, надев на себя маски наивных, ничего не ведающих людей…

VII

Бегство, превзошедшее ожидания. – Прево-Лемер припоминает клятву Бартеса. – Конторщик «короля банкиров» и «банкира королей». – Быстрая карьера. – Семейство банкира.

Бегство китайцев, как мы уже сказали, не удивило ни генерального прокурора, ни Гроляра, его агента; но исчезновение трех товарищей-наблюдателей, которые, по всей вероятности, последовали за китайцами, тогда как с ними должен был бежать один только Ланжале, заставило призадуматься изобретателей этой меры. Прево-Лемер нашел, что Парижанин плохо исполнил то, что ему было поручено. По мысли жреца Фемиды, Ланжале всеми силами должен был бы мешать бегству своих трех товарищей, в крайнем случае даже пригрозив китайцам, что он расстроит их план, если они не согласны будут взять с собой только его одного. Когда прокурор выразил это мнение Гроляру, тот после некоторого размышления сказал:

– Я не совсем разделяю ваш взгляд на это обстоятельство. Конечно, китайцы были очень расположены к Ланжале, но для последнего все-таки было бы крайне трудно предотвратить бегство остальных трех товарищей. Даже более. Ланжале, по моему мнению, рисковал проиграть все дело, если бы начал противиться их бегству с китайцами. К тому же, откровенно говоря, я не вижу опасности для нашего плана в этом исчезновении девяти человек вместо пяти.

– Может быть, – отвечал Прево-Лемер. – Впрочем, бегство Порника и других двух «товарищей» меня самого беспокоит мало. Но вот о чем я теперь глубоко сожалею: что мы не могли помешать бегству с ними Эдмона Бартеса, который поклялся в жестокой ненависти и мщении всем, кто носит имя Прево-Лемер. Я предвижу, что свобода этого человека причинит нам в будущем огромное и непоправимое зло.

– Чего же вы, собственно, опасаетесь?

– Железной воли этого человека и его решимости, которая ни перед чем не отступает, не знает ни устали, ни страха! Несмотря на благодеяния моего дяди, которыми тот осыпал его, он, желая поскорее разбогатеть, крадет миллион из его кассы! За эту кражу сослали его сюда – и что же? Вместо того чтобы смириться, чтобы раскаяться в своем позорном поступке, он имел дерзость, имея подмоченную репутацию, сказать мне в лицо, что разорения и бесчестья всех Прево-Лемеров не будет достаточно для утоления его мести за смерть отца, которого убило недостойное поведение его сына! Вот его последние слова, которые до сих пор раздаются в моих ушах: «Моя жизнь разбита, моя честь опозорена, моя невеста не существует более для меня, мой отец умер от скорби! Знайте, что я объявляю беспощадную войну всему вашему роду, войну апачей[4], в которой всякое оружие пригодно! Я вас предупредил, – защищайтесь, потому что я буду безжалостен, когда пробьет час правосудия и мщения!»

– Что более всего меня поразило, – продолжал генеральный прокурор, – так это то, что при каждом нашем свидании этот человек настойчиво твердил мне: «Ваш дядя знает, что я невиновен, он хотел спасти честь своего имени ценой моей чести». Не знаю почему, но мне даже кажется, вследствие такой постоянной настойчивости, что дядя мой не совсем был прав в своих подозрениях! А между тем факты говорят другое; они против этого человека: пятьсот тысяч франков были у него найдены; другие пятьсот тысяч исчезли неизвестно куда, и он ничем не мог объяснить этой пропажи!. Как бы то ни было, я сделал колоссальный промах, не обратив должного внимания на этого загадочного господина, – мне следовало построже смотреть за ним. Но кто же мог предвидеть, что он будет играть такую роль в нашем деле?! Во всяком случае мне надо принять необходимые меры предосторожности. Буду просить отпуска во Францию и, приехав в Париж, постараюсь предупредить своих, чтобы они были готовы ко всему. Разумеется, если бы мы могли поскорее привести к желанному концу наше дело, тогда, получив место генерального прокурора в самой Франции, я бы знал, что предпринять, – закон ведь дает могущественное оружие своим представителям против разных беглых преступников!.. Учитывая все это, действуйте, господин Гроляр, – это мое последнее слово, – и пользуйтесь всем, что ни сообщит вам Ланжале, а более всего будьте готовы ко всяким возможным случайностям!..