Заставь меня ошибиться - [7]

Когда Гастон появляется в кухне, Мэгги все еще трещит без умолку, выводя на бумаге карту домов и улиц. Разумеется, район, где располагается концертный зал, уже давно себя исчерпал, но общительную женщину это не останавливает. Она болтает себе, ничего вокруг не замечая, хотя, едва Гастон появляется на кухне, я отключаюсь от обильного информационного потолка и краем глаза наблюдаю за ним. Он движется по кухне практически бесшумно, заходит из-за спины. И, кажется, слегка улыбается, прекрасно понимая, как нервирует меня его близость.

— Спешишь приступить к работе, Тая? — спрашивает он, кладя руки на мои плечи и наклоняясь вперед, якобы чтобы рассмотреть лист бумаги со схемой города и обведенным в кружок концертным залом. — Может быть, начнем завтра, а сегодня просто прогуляемся по берегу? Ты же еще ничего не видела, а места здесь чудесные.

Его мягкие интонации более не способны меня обмануть. Предложение может выглядеть сколь угодно вежливым, но, по сути, является приказом. И спустя пару минут Гастон натягивает на меня свою бесформенную куртку, которая закрывает мне ноги аж до колен. Вещица теплая и уютная настолько, что хочется забыть о том, кому она принадлежит.

Мы выходим на улицу через полукруглую террасу дома. От ее ступеней убегает тропинка: через дворик при доме в пролесок. Картинка мрачноватая, но настолько живописная, что так и тянет примоститься где-нибудь рядом, взять карандаш и набросать эскиз.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Гастон уже совсем другим тоном — деловым, но не забывает обхватить мою ладошку своей лапищей. Хочется обернуться, чтобы проверить, не смотрит ли Мэгги из окон.

— Хорошо. С тех пор, как я вернулась домой, проблем не было.

— Это замечательно. Я беспокоился.

— Позвонил бы и справился самочувствием, — отрезаю.

— В этом не было нужды, — в тон мне отвечает он. — А где нет нужды — там подозрения.

Он по-своему прав. Такой жизни не позавидуешь. Стоит появиться рядом с ним, и ты тут же оказываешься в лучах огромного прожектора комиссии. Поэтому мы позволяем себе всего несколько звонков в год — по мере необходимости. За исключением окончания заданий, конечно, но это не считается. И Гастон еще удивляется, что я странно отреагировала на его появление…

— До озера далеко? — спрашиваю, не видя смысла продолжать тему.

— Оно совсем рядом.

Его спокойствие вкупе с тишиной мест приносит странное умиротворение, и дальнейшие расспросы я откладываю на потом.

Оказывается, озеро расположено сразу за узкой полосой деревьев за нашим особняком, и я застываю. Несмотря на мрачноватую, в отсутствие солнца, картинку, пейзаж завораживает. Верхнее — самое северное из Великих озер раскинулось на многие мили — насколько хватает взгляда. Оно настолько огромно, что под действием пронизывающего ветра на его поверхности набегают бугорки, как волны в море. Для меня это оказывается настолько неожиданным открытием, что я подхожу к кромке берега и долгое время просто смотрю на разбивающуюся о песчаный берег воду, на белые пенные барашки вдалеке, на раскачивающиеся на поверхности листья. Вода такая чистая, что видно, как их тени скользят по неровному, песчаному дну.

Пока я изучаю красоты природы, зябко кутаясь в безразмерную куртку Гастона, тот отвязывает небольшую моторную лодку. У него так ловко получается, будто он всю жизнь только и делал, что вязал всевозможные рыбацкие узлы. Хотя, он и вязал… только не рыбацкие. Как ни странно, несмотря на внушительный рост и отсутствие опыта провинциальной жизни, смотрится он здесь на редкость органично. Темная куртка, потертые джинсы, свитер под горло. А ведь тот же год назад я и не подозревала, что он способен высунуть нос из облака выхлопных газов Нового Орлеана…

— Залезай, — велит мне Гастон, подавая руку.

Я осторожно ступаю с деревянного настила в раскачивающееся судно. Удержать равновесие оказывается отнюдь не просто, и, чтобы устоять, я цепляюсь за плечо своего спутника свободной рукой. От такой близости немного неловко, но, кажется, он даже не замечает. Все, что в рамках необходимости, — можно. Плавали, знаем.

— Мы находимся на полуострове. Девять миль до границы с Канадой, двадцать до противоположного берега, — сообщает Гастон подобно справочному попугаю. Осталось отгадать, что он имеет в виду на самом деле.

— Не самое узкое место, но можно преодолеть на лодке? — интересуюсь, опасливо. Один тест (на актерское мастерство) я уже провалила, теперь надо быть поаккуратнее.

— Именно, — отвечает Гастон.

Выдыхаем.

Он предлагает мне присесть, но, признаться, не очень хочется. Сидение наверняка не только холодное, но и мокрое. Угадав по кислому выражению лица мои мысли, Гастон усмехается, усаживается первым и заводит мотор.

— Надеюсь, ты не в Канаду собрался меня везти? — кричу, наклоняясь к нему в попытке перекрыть гул. На автомате пытаюсь спрятать в карманах руки, но обнаруживаю там вещи Гастона и, смутившись, вместо этого запихиваю ладони в противоположные рукава.

— Нет, — кричит Гастон прямо мне в ухо. — Мы поплывем на запад и обогнем полуостров.

— Далеко?

— Чуть меньше двадцати миль.

Признаться, перспектива не приводит в восторг. Погода для водных прогулок не слишком подходящая. Ветер, брызги, лодка и Гастон… Компания мечты. Мужества придает только одна мысль: затейщику специфического путешествия еще хуже, потому что придется управлять лодкой вне зависимости от степени обморожения. Но он не жалуется.