Зашифрованные маршруты - [58]

Петька шепнул Тане. Она подскочила к мешкам.

- Дедушка, у нас еда есть. Нам всякой разной наложили.

- Ваше трогать не будем - в тайге пригодится.

Таня стала помогать деду готовить ужин, а мальчики пошли осматривать хозяйство. Они завернули за угол корпуса, и Петька сразу же стал рассказывать Шурке о задуманном плане.

- Ты должен сегодня нас выручить. Понимаешь, я зря спросил про Гаусса. Дед может кому-нибудь сообщить.

- А что нужно сделать?

- Вечером рассказывай деду Игнату всякие страшные истории. Ты же их много знаешь, и говори все подряд, чтоб он о Гауссе забыл насовсем.

Тимка подошел вплотную и зашептал:

- Про бабку свою, которая ведьмой была, расскажи. В общем, ври, сколько сможешь.

- Почему это я вру, я завсегда правду говорю.

Поздно вечером, когда непроглядная темень поглотила горы, ребята, отведав дедовской каши, удобно расположились вокруг костра и слушали Шурку Подметкина. Сегодня он добросовестно выполнял поручение своих друзей, рассказывал такую невероятную историю, что даже у Петьки холодели от страха ноги. Дед Игнат, увлеченный рассказом, сжался в комочек.

Шурка, сам пугливо глядя в темноту, шептал:

- И тогда мой отец запер дверь в зимовьюшке. B темноте забрался на нары. А они-то, нары, заскрипели так жалобно, аж отцу нехорошо стало. Лежит он, а глаза в темноте не закрывает. Забоялся их закрыть. Тихо лежит, и тут показалось ему, будто под нарами кто-то притаился. Он опустил руку вниз и стал щупать, - у Шурки застучали зубы, - и нащупал человека. Отец мой заголосил, а тот не шевелится. Задушенным оказался. Отец спрыгнул с нар и хорошо сделал, потому как через оконце тянулась к нему белая рука. Отец стрелил из двустволки, а на призраке, слышь, дедушка, рубаха-то белая, заговоренная, дробь не пробивает…

Дед, трясясь телом, проговорил:

- Из винтаря надо было стрелять.

Тане стало жалко Игната Андреевича, и она, незаметно толкнув Шурку, шепнула:

- Перестань. - И громко спросила: - Дедушка, а что такое винтарь?

- Это мы так винтовку называем. У меня тоже добрая винтовочка была. Она хоть на тыщу метров любого заколдованного призрака насквозь бы взяла.

- Дедушка, а где она сейчас?

Дед Игнат обрадовался перемене разговора и с готовностью стал рассказывать о своей винтовке.

- Сейчас ее у меня нету. Милиция еще до войны отобрала. Сам виноват. По моей глупости. Подарил мне ее, ребятки, один ученый, правда, из немцев. В тридцатых годах он здесь шастал. Называл себя литератором.

Петька вздрогнул и, не веря своим ушам, спросил:

- Как, дедушка, вы его называли?

- Фамилию я не помню. Литератор да литератор. Сказки всякие любил слушать. Прилипчивый такой был, просто ужас. Расскажи то да расскажи это. Как-то услышал он про одну брошенную деревню - Жаргино называется. - Ребята затаили дыхание. - Привязался ко мне: ты, говорит, дед, старый таежник, должен знать эту деревню. Ходил за мной, как тень и ныл - «Вспоминай, дед, вспоминай». А я этих деревень, брошенных на своем веку, перевидел, не приведи, господь, сколько, может, и Жаргино встречал, да позабыл.

- Дедушка, а зачем ему нужно было Жаргино?

- Не знаю. Может, думал, там кто и остался, и сказку ему расскажет. Какой спрос с ученого-то…

Дед потер руки над костром:

- В общем, привез он мне в подарок винтовку. Отдал. Вином заграничным угостил и говорит: а ты, Игнат Андреевич, составь мне карту, как попасть в Жаргино. Хотя бы, говорит, примерную. Я за картой, мол, приеду в следующий раз и пойду по ней в Жаргино. Винтарь добрый оказался. Глаза у меня разгорелись. Сходил к знакомым таежникам. В ту пору им лет по сто было, сейчас давно в земле сырой лежат.

Дед тяжко вздохнул.

- Да-а, от старости, ребятки, не спасешься. Лечись хошь чем. Хоть там рога-панты настаивай, хоть этот самый корень женьшень пей, все равно не уйдешь от старости. Помню одного…

Петька незаметно дотронулся до Тани. Она поняла.

- Дедушка, обождите, дедушка. Вы нам про винтарь рассказывали…

- А на чем я остановился?

- Вы сказали, что пошли к знакомым старикам.

- Ну вот, обошел их всех. Кое-чего тут сам вспомнил. И посулил ученому немцу составить карту к следующему приезду. Он рад, нож мне еще добрый подарил. А я от удовольствия пообещал проводником быть до самого Жаргино. Уехал немец, а меня сомнение взяло. Хоть мы с фашистами тогда и не воевали, зачем ему, думаю, карта. Пошел я в милицию, а там меня же обругали, дурной головой назвали. Велели помогать литератору. Он, оказывается, за границей профессором считался, с дуру я и про винтарь ляпнул. Приехали, забрали. И велели, если немец приедет, сказать ему, что винтарь я, мол, потерял.

Дед бросил несколько хворостин в костер:

- Но немец больше не приехал, а потом началась война.

- Дедушка, а карту вы ему составили?

- А как же. Я же слово давал. Карта, по честности говоря, неточная вышла. С чужих слов составлять хуже нет. Прямо на карте я написал, чтоб от Пихтовой шел строго на юг.

Петька пододвинулся прямо к огню:

- И нигде, дедушка, не сворачивать?

- Почти нигде. Хребты, конечно, надо обходить. Ha карте я все указал. И спрятал ее у себя в Тунке. В избушке своей под порог положил. Под дощечкой, как мы с немцем договорились, ямку выдолбил и туда спрятал. А он так и не пришел.