Защитный механизм - [8]

Пора было уже подыскивать место для ночлега.

Харлам услышал, как возле его плеча шевельнулась Катрин и спросила:

- Ну что?

- Да так, - она зевнула. - Спать хочется, а нельзя... Слушай, а ты, собственно, чем занимаешься?

- Чем? - усмехнулся Харлам, машинально прикидывая, не бок ли это мамонта виднеется из-за угла.

А действительно, кто он такой и чем занимается? Кто? Да никто. Обыкновенный человек. Родился, рос, ходил в садик, в школу. А потом Лемурия, жаркое чудовище, пожиравшее всех, кто хотя бы на секунду расслабился. Именно там он научился воевать, но потерял что-то трудноопределимое. Веру в будущее? Светлые идеалы? А потом: школа, тренировки, задания, курсы по повышению мастерства, снова задания. И суета, отчаяние, надежда, желание выжить и жить не хуже других, а иногда по ночам - жгучая, непобедимая тоска.

Он снова улыбнулся, на этот раз грустно:

- Да так, то тем - то этим. А ты чем промышляла?

Теперь уже грустно улыбнулась она, вспомнив деревушку и лес, мрачный и живой, готовый навсегда спрятать, защитить и накормить. А также первый камень, который ударил ее по лицу. И шепот за спиной. А раньше, в самом детстве, дед, который с отрешенным лицом читал заклинания. Полнолуние. Пень с воткнутым в него ножом, через который надо перекувыркнуться, чтобы стать чем-то другим, не человеком. И первое ощущение пружинистых лап, сотни лесных запахов, ударивших в ноздри, отчаянный писк зайчонка, бившегося в зубах, чтобы через секунду наполнить ее пасть кровью и сладостью. Опять угрюмые взгляды односельчан. Камень. Шепот за спиной. Открытый страх в глазах. Казалось, так будет до самой смерти, пока не успокоится где-нибудь в лесу от старости или же значительно раньше, с осиновым колом в груди - если у тех, кто живет рядом, ненависть победит страх. Вот, пожалуй, и все.

Она повторила за ним:

- Да так, то тем - то этим.

Свернув за поворот, Харлам увидел баррикаду из старого пианино, фонарного столба, дилижанса, комодов, шкафов и стульев.

Приехали!

Автобус остановился перед самой баррикадой, и некоторое время они молча, не вылезая из кабины, ее рассматривали.

- Что ж, - Харлам взялся за руль, - надо объехать.

Поздно.

Сзади послышались треск и грохот. У дома, мимо которого они только что проехали, завалилась одна из стен. Обратного пути не было.

Вот сейчас уж точно, приехали.

По идее следовало выскользнуть из кабины и мгновенно занять оборону за каким-нибудь укрытием, но это явно не имело смысла, потому что в окнах домов, в дверях подъезда, из-за баррикады уже появились вооруженные люди. Человек двадцать.

Харлам крякнул. Они с Катрин вылезли из кабины и стали рассматривать тех, в чьи руки попали.

Похоже, настоящих военных среди них было всего лишь двое. Длинный, как жердь, мускулистый парень в желтом дождевике и клетчатой фуражке, с "узи", который он совершенно профессионально держал в руках, и среднего роста мужчина с иссеченным шрамами и морщинами лицом, в одежде вельможи ХVI века и современной военной фуражке, вооруженный ручным пулеметом.

- Что, попались? - спросил он, неторопливо подходя и не спуская глаз с Харлама. - А ведь ты, парень, похоже, из конца двадцатого. Уж не снаружи ли?

Харлам кивнул. Они стояли в этом медленно сужавшемся кольце вооруженных людей.

- Надо же, - ухмыльнулся длинный с "узи". - Придется их взять и расспросить. А жаль, я бы с удовольствием их шлепнул тут же, на месте.

- А почему? - спросил Харлам. - Ну ехали себе люди, никого не трогали и вдруг бах-тарарах, братья-разбойники и добрый вечер. Что с нас поимеете? Денег у нас нет.

- Деньги, - длинный провел рукой по лицу. - Деньги, брат, здесь тьфу, никому не нужны. Главное - информация.

Он махнул рукой, и двое - один в ковбойском костюме, другой с небритым лицом, в чудовищно грязных лохмотьях, - заломили им руки за спину.

- Ну вот и отлично, - сказал длинный и надел Харламу и Катрин наручники, пробормотав, что налет на полицейский участок был сделан не зря. Вот эти штучки и пригодились. Потом Харлама и Катрин толкнули в спину и погнали вперед, время от времени ради интереса награждая пинками и тычками. Пленники слышали, как шедшие сзади бандиты вполголоса переговаривались, временами посмеиваясь над кем-то, кого звали Мясной Тушей. В общем, противники расслабились. Этого было достаточно.

Сделав вид, что споткнулся, Харлам ударил ногой одного из конвоиров в солнечное сплетение, попытался врезать другому, но тот увернулся. Отскочив в сторону, Харлам прыгнул в ближайший подъезд.

Ничего, главное удрать, а уж наручники он как-нибудь снимет. Учили их делать такие штуки. А потом можно подумать о том, как освободить Катрин.

Но в подъезде его ждала неожиданность.

Он кинулся вверх по лестнице, влетел на второй этаж и, не успев пробежать и десятка шагов, на полном бегу врезался во что-то плотное и липкое. Беспомощно трепыхнувшись, он понял, что освободиться не может.

Эх, если бы руки были свободны да нож. А так... Харлам еще раз отчаянно рванулся, пытаясь понять, во что это он так глупо влетел, и глухо охнул. Это паутина. Каждая нить толщиной с палец. Какой же тогда паук?