Защитник - [6]

Осознание приходит внезапно, и он сдерживает нечеловеческий крик, уткнувшись лицом в сгиб локтя.

Ясмина мертва. Он не знает, куда ему бежать, не может справиться с охватившими его чувствами. Боль. Боль такая, что можно сойти с ума. Как будто его вот-вот разорвет на миллионы атомов.

Взгляд цепляется за что-то, что лежит у него под ногами. Нож. Тот самый нож, которым они пытались колоть орехи. Он испачкан кровью.

Николас опускает локоть, вытирает слюну, вытекающую из уголков рта, и до него медленно доходит, что все это означает.

Его посадят за убийство.

На рукоятке ножа его отпечатки пальцев, его одежда измазана кровью сестры, и он здесь один. Больше никого нет.

Где-то посреди приступа шока и паники мозг переключается в режим самосохранения. Ясмина мертва, а ему нужно убираться из квартиры как можно скорее.

Он поднимает нож и засовывает его за пояс. Собирает бутылки со стола и бегом относит их к мойке. Вытирает их тряпкой, бросает в мусорную корзину под раковиной. Потом проходится везде и с особым усердием вытирает места, где могли остаться его отпечатки пальцев. Действует в основном наугад: кухонный островок, холодильник, мойка… Идет в ванную. Открывает воду, набирает пригоршню и брызгает себе в лицо. Трет лицо, проводит пальцами по волосам. Смывает кровь с волос. Вода в раковине окрашивается в розовый цвет, убегает в слив, как раненое облачко. Он вытирается полотенцем, вешает его обратно на крючок, бежит к лестнице. Не может удержаться и снова бросает взгляд на диван. Когда он видит сестру, к горлу подступает комок. Там лежит его душа, его двойняшка.

Прерывисто дыша, Николас сбегает вниз, в прихожую, и натягивает на себя пальто. Плотно закрывает дверь, ищет кожаные перчатки. Находит их в кармане. Надевает и уже хочет было открыть дверь, но тут его пронзает мысль – дверь. По спине пробегает холодок и подступает к затылку. Он делает шаг вперед, проверяет ручку. Да, дверь по-прежнему заперта. Никто больше не мог войти в квартиру. Получается, это и правда он… Нет, невозможно! Он бы никогда не смог убить Ясмину.

Ужас обволакиевает его, как холодное одеяло. Он вспоминает таблетки, которые они проглотили… потом все закружилось… тонущий «Титаник»… Что же там было, в этих чертовых таблетках?

Он отпирает замок, вытирает ручку рукавом. Уже почти выходит, но замечает что-то красное на полочке для обуви, подходит поближе и присматривается. Колпак Санта-Клауса. Колпак чертова Санта-Клауса!

Николас мгновение смотрит на колпак, берет его и натягивает на голову. Вдруг ему не удалось смыть всю кровь?

Он выскальзывает на улицу и закрывает дверь. Торопливо уходит прочь, осматриваясь по пути, внимательно вглядываясь в окна ближайших домов, особенно в то, где прошлым вечером за шторой пряталась женщина. Николас не понимает, что она хотела увидеть, не знает, куда идти. Только бы подальше отсюда. Наверное, он может уехать из Альвика на скоростном трамвае. Засовывает руку в карман, ищет телефон – ничего. Останавливается, засовывает руку в другой карман – пусто. Телефона нигде нет. Ритм сердца сбивается. Он лихорадочно озирается, а потом его взгляд останавливается на двери сестры. Ну не хрень ли! Наверняка забыл его внутри.

Николас бежит назад, дергает дверь. Заперто. Само собой, а как иначе?

Кретин! Он ищет что-то, чтобы разбить окошко рядом с дверью. Находит цветочный горшок с увядшим цветком, берет его и внимательно осматривается. Поблизости никого, в большинстве окон темные, в некоторых только светятся электрические подсвечники, которые не выключают на ночь. Кстати, который час? Он не имеет ни малейшего представления. Но в такое время все соседи наверняка спят.

Он бьет горшком по стеклу, и оно осыпается на лестницу, так что под ногами хрустит. Слишком громко. Хотя сознание Николаса и затуманено наркотиками, алкоголем и какой-то панической пустотой, он полностью отдает себе отчет в том, что звук слишком громкий. Но он должен забрать свой телефон во что бы то ни стало. Николас аккуратно просовывает руку в получившееся отверстие, нащупывает замок и поворачивает его. Вытаскивает руку, тихо выругавшись, потому что чувствует боль в запястье. Рассматривает порез на руке, появившийся аккурат между рукавом пальто и перчаткой. Приходит к выходу, что ничего страшного.

Наверху Ясмина все так же лежит на диване, завалившись на бок и уткнувшись в лбом в подушки. Естественно, она там. Она же мертва! Но Николас до сих пор не может осмыслить произошедшее, да и не хочет – ему слишком плохо.

Он оглядывает комнату, подходит к журнальному столику, ему кажется, что телефон должен быть там. Но нет. Он ищет на полу, на кухонном столе, в мойке, и только тогда до него доходит, где он мог его оставить. Николас заставляет себя поднять ногу сестры, шарит между диванными подушками и наконец нащупывает пропажу. Хотя телефон черный, на нем как-то уж слишком хорошо видны пятна крови, особенно на экране. Он вытирает экран клочком бумажного полотенца, который потом засовывает во внутренний карман пальто.

Снаружи свирепствует северный ветер, вокруг Николаса вьется метель и снежинки танцуют в свете уличных фонарей. Он придерживает воротник и бежит по безлюдной улице, то и дело поскальзываясь. Немного замедляется, когда спускается по лестнице к Альвикс-торг. Его бьет нервная дрожь. Он смотрит в сторону скоростного трамвая, собираясь сесть на первый попавшийся, но ничего не видно. Тут же станция метро, но не понятно, через сколько минут прибудет поезд. Раздается звук мощного двигателя.