Защитник 80-го уровня - [8]

Но есть ли у нас независимая судебная власть? На этот вопрос я отвечаю отрицательно. У нас есть суды, выполняющие те функции, которые, в общем, им предписаны: рассматривают дела, разрешают юридические споры. Но совокупность судов – не синоним независимой судебной власти. Вот только один пример.

В Европейском суде по правам человека рассматривают жалобы на нарушение Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод». Очень много жалоб из России. Когда говорят, что больше всех жалуются из России, здесь возможно искажение, потому что страна наша, несмотря на то что она так «похудела» в 1991 г., по количеству населения немногим уступает всей Европе. Статистические показатели должны быть сопоставимы: понятно, что из страны с населением 140 млн будет приходить жалоб больше, чем из той, где проживает 10 млн. Поэтому, если взять коэффициенты на единицу населения, по числу жалоб в Европейский суд Россия не будет на первом месте. Но жалоб много, и большей частью, как и из других стран, жалобы приняты к рассмотрению, а многие из них не принимаются к рассмотрению по формальным основаниям: нарушение сроков подачи, неподведомственность Европейскому суду и т. п. Из жалоб наших граждан, принятых к рассмотрению, по которым констатируется нарушение прав человека, половина – на неисполнение решений судов. Половина жалоб! Причем обращаются в основном обездоленные: пенсионеры, инвалиды, безработные. И, кстати сказать, суды, констатирующие нарушение их прав, и взыскивают-то суммы, не достигающие даже 10 тыс. евро, – Европейский суд предписывает компенсировать в качестве морального вреда в среднем порядка 4–6 тыс. евро. На всех уровнях чиновники не исполняют судебные решения. О каком правовом государстве и уважаемой судебной власти можно говорить? Когда я общаюсь с зарубежными коллегами и называю эти цифры, они не понимают: «Как? Решение суда не исполнено вообще?» Если какой-нибудь районный суд в Америке вынесет решение о том, чтобы допросить президента страны в качестве свидетеля, президент оставит все свои дела, может созвониться, попросить перенести допрос на день, два, три, но в суд этот явится непременно. Вспомним, что происходило у нас. По известному делу М. Ходорковского в качестве свидетелей в суд явились не все вызванные туда высокопоставленные чиновники, а в вызове некоторых важных свидетелей было неосновательно отказано, включая Владимира Владимировича Путина[4].

Не могу не вспомнить: в 1996 г. я защищал журналиста Вадима Поэгли, обвинявшегося в оскорблении министра обороны Павла Сергеевича Грачёва. Грачёва надо было допросить в суде – он ведь потерпевший. А министр не идет, и я заявляю одно за другим несколько ходатайств о его приводе. Четвертое ходатайство районный судья удовлетворяет, постановляет: подвергнуть приводу министра обороны. Тогда это была сенсация: как это – министра в суд?.. Президент Б.Н. Ельцин все-таки посоветовал Павлу Сергеевичу явиться в суд.

Пора привыкнуть к тому, что явка любого человека по вызову суда – норма для правового цивилизованного государства. Авторитет суда незыблем, и никому в голову не должно приходить, что его решения можно не исполнять.

Как можно оценить функционирование нашей судебной системы? Оставим в стороне политические завывания о том, что в нашей стране вообще нет правосудия и существует абсолютный произвол, – я правовед и должен быть профессионалом. В стране каждый год рассматривается 14 млн гражданских дел и 1 млн уголовных. Что же, все эти дела или их большинство рассматриваются необъективно? Большинство этих дел представляет собой гражданские споры о праве собственности, наследования, признании юридических фактов, разделе имущества, семейные дела, и, конечно, в основном они разрешаются вполне удовлетворительно. Но есть дела, в которых имеется интерес исполнительной власти, высшей или региональной, или дела, по которым проходят большие деньги. Вот они-то и разрешаются неправедно. Доля таких дел в общей массе невелика. Но именно на их основе формируется общественное мнение о состоянии нашего правосудия.

За функционированием судебной системы должен осуществляться гражданский контроль, но с учетом принципа независимости судей в специфических формах. Например, в квалификационные коллегии судей, которые рассматривают вопрос о назначении судей и жалобы на них, в 2001 г. были введены представители общественности. Их участие в работе коллегий должно служить препятствием для превращения судейского корпуса в закрытую касту. Но обнаружилось, что никакой самостоятельности эти общественники при работе коллегий не проявляли. В частности, в Волгограде был отвратительный случай, когда квалификационная коллегия лишила полномочий судью, отказавшуюся выполнять едва ли не преступные указания председателя суда. Председатель требовал, чтобы судьи согласовывали с ним до рассмотрения дел свои приговоры, чтобы они приходили и докладывали ему о ходе судебных процессов. Судья, женщина с двумя несовершеннолетними детьми, отказалась выполнить указание председателя суда. Коллегия по представлению председателя прекратила ее полномочия. И ни один общественник не подал голоса против откровенного произвола. Верховный суд РФ ее восстановил. Возникает вопрос: а общественники-то эти кто? Оказалось, что они никакие не общественники, а бывшие ветераны юстиции и юристы коммерческих организаций. Могут ли эти люди, одни с установками, которые были сформированы Бог знает когда, может быть, еще при Сталине, а другие – юристы коммерческих организаций, противостоять диктату председателя суда? Вопрос, как сами понимаете, риторический.