Защитник 80-го уровня - [13]

В западных странах действуют определенные международные стандарты и правила содержания заключенных. Напомню эти стандарты: должно быть не меньше четырех метров на человека, два часа обязательных занятий физической культурой, то есть возможность посещать спортзал, определенный уровень медицинской помощи и питание должны быть соответствующие. Вдруг обнаружили, что российские тюрьмы буквально перенаселены, и наш парламент действительно озаботился тем, что нам постоянно указывают на нецивилизованность. Если мы все-таки вошли в список правовых государств, то должны соответствовать этим требованиям, соблюдать международные стандарты. Как? Первое, что приходит в голову, – надо строить современные тюрьмы. Очень интересно: за последние 80 лет существования нашего государства, до 1997 г., в стране не было построено ни одной следственной тюрьмы. Возводили только лагеря, где трудом заключенных ковалась экономическая мощь страны. Известные «Кресты» в Санкт-Петербурге, «Матросская тишина» и «Бутырка» в Москве были сооружены еще в царское время. В стенах «Бутырки» еще Емелька Пугачев содержался. Ну как можно соблюдать какие-то международные стандарты?

В 1997 г. я поздравил Юрия Михайловича Лужкова, бывшего московского мэра, с тем, что была построена первая следственная тюрьма за все годы существования советской власти и пять лет демократической России. Лужков на базе освободившегося здания ЛТП (лечебно-трудового профилактория, где принудительно лечили алкоголиков) приказал создать современную женскую тюрьму. Но так как нет возможности сразу построить новые тюрьмы, обратили внимание на то, что в старых изоляторах до суда содержится много обвиняемых в совершении преступлений. Они же только обвиняемые, и в отношении них действует презумпция невиновности, их вину еще в суде нужно доказать. Еще обнаружили, что там очень большое количество предпринимателей, которые обвиняются в экономических преступлениях, в присвоениях, растратах. А чего их держать-то? Чем они общественно опасны? Обратились к закону. Обнаружили, что закон сформулирован очень даже неплохо.

Повторяю, люди еще не виновны, еще только предстоит доказать их вину в суде. В Уголовном кодексе РФ предусмотрено много мер пресечения: подписка о невыезде, поручительство уважаемых лиц за то, что не сбежит и будет себя хорошо вести, залог, домашний арест. Почему не применяются? Почему сажают? И здесь-то законодатели обнаружили, что заключение бизнесменов в тюрьму до рассмотрения дела – это источник материального благосостояния следователей, оперативников и прокуроров.

Какова практика привлечения к ответственности? Возбуждают некие дела именно для того, чтобы выбить деньги из предпринимателей. Если удастся получить деньги, то можно дело в суд не направлять, прекратить, а не заплатит – передать в суд, а тот обязательно осудит, то есть здесь появились интерес правоприменителей, коррупция. И поэтому законодатели ввели в Уголовно-процессуальный кодекс РФ изумительную формулу: заключение под стражу применяется только при невозможности применить другую меру пресечения.

Казалось бы, что нужно беспристрастному объективному суду для того, чтобы применить эту норму в соответствии с ее смыслом? Но оказалось, 94 % ходатайств следователей о заключении под стражу наши суды удовлетворяют. Почему? Потому что у наших судей обвинительный уклон, они штампуют те документы, которые направляют им «следаки», и вот пошла борьба законодателя с правоприменителями. Сначала норму усовершенствовали так, что не должно быть просто предположения о том, что обвиняемый может скрыться или будет совершать преступные действия, надо указывать конкретные обстоятельства. Не помогло. Пошли дальше. Записали: справки «оперов» не могут служить доказательством. Однако суды продолжали их принимать. И тогда в ст. 108 Уголовно-процессуального кодекса РФ включили прямую норму – запрет на арест до суда лиц, которые обвиняются в преступлениях в экономической сфере. Прямой запрет – тут уже никуда не денешься. Я хочу всех нас поздравить: у нас на треть уменьшилось число содержащихся под стражей – со 137 тыс. до 105 тыс. человек. Так что мы должны наших законодателей в этом плане похвалить.

Дальше: что такое присвоение и растрата? Это когда какой-то организацией выясняется, что пропали деньги. Или, скажем, произведены мошеннические действия с целью завладения имуществом организации. Кому причинен ущерб? Самой организации, значит, по логике, она и должна пожаловаться. Потерпевшие должны быть.

У нас на практике получалось так: потерпевших не было, их назначали наши «следаки» и прокуроры. Жалобы нет. Потерпевшие говорят: «Минуточку, никакого нам ущерба не причинено». Потерпевшие отсутствуют, а дела возбуждались. У меня есть очень интересные сведения. В 2010 г. было возбуждено 23,5 тыс. дел по присвоениям и растратам. Повторяю, это те деньги, которые вверены материально ответственному лицу либо руководителю и которые потом вроде бы куда-то исчезли. Из них только 400 дел были возбуждены после обращения потерпевших, остальные были выявлены, когда никто не жаловался, славными «пинкертонами». Опять же наши законодатели ввели очень хорошие изменения: подобные дела стали носить частно-публичный характер, то есть сейчас по присвоению и растратам нельзя возбуждать дела иначе как по заявлению потерпевших. Вот видите, какая борьба у нас идет с правоприменителями?