Защитница. Гроздь винограда в теплой ладони - [53]

Круто заворачивать давно стало ее профессией. Она, так ни разу и не появившись после юридического факультета в суде, давно работала обозревательницей светской жизни в Новосибирске.

У Ольги же этот шутейный разговор долго не шел из головы.

Шеметова нашла фотки той «козы», которая так очаровала ее Багрова. Странные фотки, надо сказать. На фоне немецкого дога, причем он на задних лапах выше, чем она.

– Для суда делали, – объяснил Багров. – Надо было показать размер собаки.

Ладно, принято, как говорят в кинофильмах про американский суд. Но вот зачем он фотографировал эту дуру в своей квартире? И, если уж быть последовательной, зачем ее туда приглашал?

Впрочем, у Багрова на все готов ответ.

– Надо было вымыть полы перед ремонтом, – объяснил он. – А у Софьи не было на тот момент работы.

– А разве полы моют перед ремонтом? Не после? – усомнилась Шеметова.

– После она тоже вымыла, – на чистом глазу объяснил любимый.

Лучше б не спрашивала.

Большие знания – большие печали.

– Ты хоть ее любил? – как-то, в очередной раз не выдержав, спросила она. – Ну, хоть немножко?

– Ты что, она же дура! – сделал огромные глаза Багров. – Она же даже не знает, кто у нас был вторым космонавтом!

Ольга еле дотерпела до момента, когда Олег Всеволодович отойдет в другую комнату. Подбежала к компьютеру, влезла в Википедию. Слава богу, мелькнувшая в голове фамилия «Титов» оказалась правильной. Герман Степанович Титов, второй российский космонавт.

Так что никогда теперь Олег Всеволодович Багров не сможет назвать ее дурой…

Минское шоссе. 168-й километр. Пока все живы

Лето, можно сказать, кончилось. Пошли сентябрьские деньки, тоже загруженные работой по самое некуда. Единственное утешение – работа была в удовольствие, время летело стремительно-незаметно. И самое главное – результаты ощущались более чем весомые: Шеметова категорически не воспринимала поговорку про то, что главное не результат, а участие. Главное, конечно, результат. Ну а уж он, конечно, невозможен без участия.

Ольга без труда нашла персонажей, названных ей Борисом в качестве возможных свидетелей. Городец Петр Петрович примчался сразу, а Елена Дмитриевна Неунывайко – почти сразу, как только вернулась из отпуска.

Они были ненамного младше Бориса, но сумели сохранить к нему какую-то восторженную любовь. Вместе учились в Бауманке, причем Семенов поступил и, соответственно, окончил на пару лет раньше. Но самое главное – он и тогда был их кумиром, и, похоже, это чувство не пропало в младших товарищах даже сегодня.

Да, в Борисе – или Борике, как они его называли, – и вправду погиб выдающийся артист, уступив место не менее выдающемуся манипулятору.

Петр Петрович, сам уже не мальчик, высказался примерно так:

– А я был в Волжске? Так сказал Борик? Значит, точно был. Что Борька попросит, то и подтвержу.

Примерно то же самое сказала после возвращения из отпуска Елена.

Шеметова демонстративно закрыла уши и глаза: ничего не вижу, ничего не слышу. Однако внимательнейшим образом выверила письменные показания Городца и Неунывайко, прежде чем везти ключевых свидетелей в Волжск, на очный допрос у Колышкина.

Петр Петрович показывал, что лично присутствовал при передаче денег Митяшеву Андрею Юрьевичу, тот при нем пересчитывал купюры, коих в сумме оказалось ровно двести тысяч. Номиналом по сотке, в запечатанных пачках. В родной американской валюте. Петр Городец, в юности кавээнщик с буйной фантазией, сценарист, а теперь руководитель конструкторского подразделения на авиапредприятии, выдавал удивительно точные детали. Так, например, Митяшев вскрыл три или четыре пачки, пересчитав в них деньги. Остальное, убедившись в целостности упаковки, считал уже пачками.

Еще бывший сценарист вспомнил, что Борик угощал всех каким-то особым растворимым кофе, а Андрея Юрьевича убедительно просил передать деньги Незванову немедленно. Сам Борис уехал, судя по тексту сценариста, той же ночью.

Потом эти показания читала Елена Дмитриевна и писала свои, аккуратно их дополнявшие. Она при пересчете не присутствовала – да и странно было бы, если бы полгорода присутствовало при пересчете крупных сумм. Зато слышала, как Митяшев подтвердил окончательную цифру и забрал толстенькую сумку.

Договорились, что сумка была матерчатая, неопределенного цвета, скорее всего серая. Пересчет же и передача денег происходили в номере гостиницы, в которой жил Борис Семенов.

Оба свидетеля внимательно и неоднократно рассмотрели прижизненные фотографии Митяшева, чтобы уверенно его опознать, если это вдруг понадобится.

Продумано было все до мелочей, вплоть до того, что парень с девушкой приехали в гости к другу Борису на машине Петра. Это на случай, если кто-то донельзя дотошный захочет проверить архив проездных документов.

Шеметова не зря закрывала глаза и уши. Проделанная работа сильно смахивала на продуманный и тщательно выполненный подлог.

Несомненно, это ее смущало. Однако Ольга легко пошла на подобный фокус, поскольку совершенно твердо была уверена, что Митяшев деньги взял. Не от Семенова, конечно, поскольку тот уехал раньше их доставки из Москвы. От третьего лица.

Но взял точно. Иначе откуда бы у его близких родственников появились бешеные деньги на несколько квартир? Обычно при потере кормильца все происходит с точностью до наоборот.