«Защита 240» - [12]

- Зависимость, говорите, слабая? Ну, что же, пожалуй, вы правы, действительно слабая. Но кроме этого больного, были найдены еще три человека.

- Оперированные? - живо спросил Егоров.

- Нет. Все они находились на излечении по поводу летаргического энцефалита.

- Летаргического энцефалита? Так, может быть, в Браунвальде над ними экспериментировали с вирусом энцефалита?

- Нет, на это не похоже.

- Почему?

Титов долго не отвечал, задумчиво глядя в окно машины. За окном бежали жиденькие толпы березок, мелькали иногда разлапистые ели - солнечный подмосковный денек казался бесконечно далеким от встававших перед Титовым картин Браунвальда. Но вот лесок кончился, и шоссе побежало вдоль излучины широкой реки. Титов круто свернул и медленно повел машину через мост.

- Мне самому удалось беседовать с одним из больных, - продолжал Титов. - Он был в лучшем состоянии, чем остальные, и из этой беседы я мог кое-что уяснить. Содержали их, как он говорил, очень хорошо. Давали приличное питание. Работать заставляли, как видно, только для того, чтобы поддержать нормальное физическое состояние организма - «эксперимент», по всей вероятности, мог быть проведен только на вполне здоровом человеке. Заметьте себе, Петр Аниканович, никаких лекарств внутрь им не давали, никаких впрыскиваний не делали. Я специально уточнял это обстоятельство. Обращение с ними было хорошее до тех пор…

- До тех пор? - с тревогой переспросил Егоров.

- Пока они не попадали в «рентгеновский кабинет».

- Куда? - изумился Егоров, поправляя очки.

- Больной называл это помещение рентгеновским кабинетом. «В нем было много всяческой аппаратуры, знаете, наподобие той, - говорил он, - что бывает в рентгеновских кабинетах. Даже темно было так, как при просвечивании. Ну вот, после того, как меня просветили, я и заболел, и уже больше не попал в отделение, где нас хорошо содержали». Больной рассказывал, что болезнь протекала бурно. Повысилась температура, начались страшные головные боли, и он стал… спать! Спал он в течение долгого времени, сколько - определить не мог. Спал, как думает, недели две или может быть больше. Истощал, обессилел, начал слепнуть. Что было дальше не помнит. Состояние этого больного вскоре, тоже резко ухудшилось и в бреду…

- Выкрикивал - «Включить магнетрон»?

- Да.

- Магнетрон, магнетрон… Неужели немцы пытались применить биоизлучатели? Неужели они пробовали воздействовать на организм человека…

Егоров замолчал. Машина нырнула в туннель, проходивший под каналом, и некоторое время ехала в полумраке. Егоров протер очки и продолжал только тогда, когда автомобиль снова вырвался на солнечный простор.

- Неужели немцы экспериментировали с биоизлучателями? - задумчиво повторил Егоров. - Но почему тогда люди заболевали энцефалитом?

- Вот это-то и непонятно. Ведь энцефалит, то есть воспаление головного мозга, болезнь инфекционная, не так ли?

- Совершенно верно, инфекционная. Однако возбудитель энцефалита до настоящего времени не найден. Установлено, что он относится к фильтрующимся вирусам. Попытки выделить культуру этого возбудителя пока не увенчались успехом.

- Вот видите, вопрос еще больше осложняется. Значит, природа и происхождение энцефалита изучены пока слабо?

- Да, но диагностика и симптоматика описаны весьма подробно.

- В этом мало утешительного. Так вот, Петр Аниканович, было бы небезынтересно установить, какого типа эксперименты проводились над людьми в Браунвальде. С тех пор, как там злодействовали ученые изверги, прошло порядочно времени. При подходе наших войск они, конечно, все уничтожили. Титов помолчал. - Все ли? А если где-то сохранено основное? Ведь мы даже не знаем, кто жив из тех, кто занимался этими гнусными делами в Браунвальде… Может, кто-то остался и могут, убежден в этом, могут найтись последователи…

Дальнейший путь к клинике проехали молча. Машина медленно продвигалась с потоком автомобилей, подолгу простаивала у перекрестков и, наконец, выбравшись из центра города, понеслась по широкому проспекту, вдоль которого тянулись ряды старых лип.

Клинический корпус находился в глубине институтского парка. Не раз бывавший здесь Титов, выйдя из машины, уверенно направился по аллее к старинному четырехэтажному зданию.

Титов шагал торопливо и, как бы извиняясь за свое нетерпение, сказал Егорову:

- Надо спешить - состояние больного, как мне говорили, безнадежное, а ведь это, пожалуй, последняя возможность. Обследование клиник закончено, и ни в одной из них уже нет больных, о которых можно было бы предположить, что они побывали в Браунвальде.

- Удастся ли что-нибудь узнать? - озабоченно проговорил Егоров.

- Посмотрим.

В клинике ждали Титова и Егорова. Их немедленно провели в кабинет Пылаева.

Навстречу им поднялся невысокого роста, широкоплечий, еще молодой и очень подвижной человек. Он быстро вышел из-за стола и поспешил к Титову, на ходу протягивая руку.

- Здравствуйте, Иван Алексеевич, здравствуйте. Очень хорошо, что вы поторопились приехать.

Титов познакомил Пылаева с Егоровым и спросил, как чувствует себя интересующий их больной.

- Я же говорю, Иван Алексеевич, вы очень хорошо сделали, что поспешили. Больной очень плох. Думаю, что его часы сочтены.