Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют - [10]

Во-первых, в трех корпусах, двух сап, 53-м гв. тп и 1-м гв. омцп числилось не 706, а 721 бронеединица. Во-вторых, на марше отстало не 110, а 198 танков и САУ, или 27,5 % материальной части. Крометого, к вечеру 11 июля прибыли еще 24танка, которые дошли, но были сразу отправлены в ремонт. Таким образом, всего на марше из строя вышло 227 танков и САУ, или треть армии (31,5 %). Что же касается технических служб, то они работали очень напряженно и действительно восстановили к моменту ввода в бой армии около 50 % вышедшей из строя техники. Согласно всё тому же донесению штаба 5-й гв. ТА на 17.00 11 июля в пути находилась в общей сложности 101 боевая машина.

Что же касается происшествий с ранением и гибелью личного состава, то они были: погиб офицер в 25-й тбр (попал под танк), два солдата мотоциклетного полка в результате наезда Т-70 на мотоцикл М-72 получили увечья и были отправлены в госпиталь. Тем не менее, по меркам войны, переброска более сорока тысяч человек и нескольких сотен танков, САУ, автомашин, броневиков и мотоциклов прошла организованно и успешно. Таким образом, предложение П. А. Ротмистрова о движении танковой армии своим ходом полностью себя оправдало. Во-первых, объединение вовремя вышло в указанный район, имея в запасе еще двое суток для подтягивания тылов и приведения в порядок техники. К моменту, когда возникла необходимость ввести ее в бой, армия оказалась полностью боеспособна. Во-вторых, от воздействия противника не было потеряно ни одной боевой единицы.

Авторы некоторых публикаций сетуют на то, что в результате марша был выработан моторесурс. Танки находились в состоянии, которое можно было определить как «предремонтное», а личный состав очень измотан. Действительно, это так. Но в той ситуации для советского командования главным было вовремя перебросить войска. Командование Воронежского фронта крайне нуждалось в резервах, и танковая армия была для него необходима в ближайшие дни. Н. Ф. Ватутин уже 9 июля, не без основания опасаясь, что оборонявшиеся на тыловом рубеже стрелковые части под Прохоровкой не удержат своих позиций, был вынужден отдать приказ П. А. Ротмистрову вывести с марша 18-й тк и 5-й гв. Змк не в район выжидательных позиций, а во второй эшелон западнее и юго-западнее станции. И как показали дальнейшие события, эта перестраховка оказалась не лишней. 32-я мсбр 18-го тк даже во втором эшелоне была вынуждена вступить в бой 11 июля, а артгруппа этого же корпуса оказывала поддержку огнем 52-й гв. сд при отражении удара дивизии СС «Мёртвая голова» в излучине Псёла, а также 183-й сд 10 и 11 Июля при наступлении «Лейбштандарт» вдоль грейдерной дороги на Прохоровку.

При переброске по железной дороге такой оперативности добиться было невозможно. Погрузка и разгрузка требовали значительного времени и сил. Непосредственно в районах дислокации корпусов железнодорожных веток не было, технику все равно пришлось бы гнать и до места погрузки на платформы и от станции разгрузки. Последняя станция перед Прохоровкой была Ржава. В10 км от нее находился штаб фронта. В мае 1943 г., чтобы обезопасить руководство фронта от вражеской агентуры и налетов авиации, под благовидным предлогом из окрестностей станции выселили все гражданское население. Поэтому до начала немецкого наступления все военные грузы (в первую очередь для 6-й гв. А) выгружали в Прохоровке, а после начала боев в основном на ст. Кривцово и Полевая — около 100 км от передовой. Ветка, которая должна была связать ст. Старый Оскол с магистралью Прохоровка — Курск (её ещё называли железной дорогой Старый Оскол — Ржава), только строилась, значит, гнать составы пришлось бы из Воронежской области, где находилась 5-я гв. ТА, через Курск. К этому следует добавить немаловажную деталь: переброска армии потребовала бы несколько сотен дефицитных платформ и вагонов.

Надо учитывать и то обстоятельство, что танк создавался не в качестве средства передвижения, как, например, легковой автомобиль — рассчитанный на эксплуатацию в течение нескольких лет. Практика показывала — наша «тридцатьчетвёрка» ходила в бой подряд в среднем 3 раза без ремонта. Поэтому на моторесурс в столь экстремальных условиях никто не обращал внимания. Оперативная обстановка требовала выполнения приказа, а это значит, вовремя и полностью сосредоточить объединение в указанном районе, что и было сделано.

Первым из корпусов П. А. Ротмистрова под Прохоровку вышел 18-й тк. Уже в 15.00 9 июля передовые подразделения 32-й мсбр начали занимать позиции за рубежом 52-й гв. сд, 285-м сп 183-й сд и бригадами 2-го тк. В первый эшелон комбриг полковника М. Е. Хватова выдвинул 2-й мсб, он начал занимать оборону по линии: Карташевка, выс. 236.7, Полежаев, а 1 — й мсб — на его левом фланге от Прелестного и далее на северной окраине свх. «Октябрьский», до грейдерной дороги Яковлево — Прохоровка. Во второй эшелон бригады вышел 3-й мсб, он окопался вдоль дороги Прохоровка — Береговое (через скаты выс. 252.4).

Около 18.00 к Прохоровке подошли и стали окапывать технику на позициях 32-й мсбр и танковые бригады корпуса Б. С. Бахарова.