Заря Айваза. Путь к осознанности - [41]

— Как он выглядел?

— Мы всегда представляем таких людей иначе. Когда мы слышим о них от других или когда читаем их работы, то обычно, видя их, мы разочаровываемся. Все же… Должна признать, что он выглядел необычно. Высокий, сильный человек с выбритой наголо головой, хоть он и скрывал ее за полуцилиндром. У него были густые кустистые брови. Говорят, что если увидеть его глаза вблизи, то их уже никогда не позабыть. У него была трость с янтарной рукоятью. Я почувствовала себя наивной и в то же время была поражена теми противоречиями, что обнаружила в нем. И еще больше меня удивил тот факт, что он их не скрывал. Он был страстным заядлым курильщиком и предпочитал длинные сигары «Вирджиния». — Она улыбнулась, достала еще одну сигарету из пачки, зажгла ее и продолжила: — Он пил виски в большом количестве… как же он пил… Но это никого не беспокоило, поскольку он был настоящим магом и учителем такого же уровня, как и Гурджиев… Они с уважением относились друг к другу. Мичинович сразу же понял, кто есть кто. Он ценил и Кроули, хоть они и виделись только мельком. Эта встреча позже привела меня к Телеме.

— Ты была его учеником?

— Если бы я только могла ответить «да»!.. Я провела с ним немного времени, так что он не посвятил меня. Я ездила на Восток, к Шри Ауробиндо, и собиралась сосредоточиться на его учении сразу по возвращении из Ауровиля, но было уже слишком поздно. Он покинул свое тело. Я повстречалась с немногими из его учеников. Вокруг Мичиновича всегда собирались большие группы. Женщины как восхищались им, так и боялись его. Как же сказать… в нем было что-то, что вызывало у людей страх… Это легко мог бы быть его взгляд. Когда я встретила его в Лондоне, то оказалось, что он жил неподалеку от Британского Музея. Быть к нему приглашенным считалось редкой привилегией, в чем я была всегда убеждена, и не только в самом начале… Да, он был необычайно разносторонним человеком. В нем всегда можно было разглядеть что-то новое. Позже я выяснила, что он занимался поэзией. Говорили, что его стихотворения были изумительны. Эта информация из третьих рук. Из-за языка мне так и не удалось прочитать его произведения. Он писал о человечестве, судьбе, проблемах космоса, он был и поэтом, и герольдом.

— На чем основывается его система?

— Трудно объяснить в двух словах. Согласно теософистам, он работал с черной магией, но об этом говорит только половина тех, кого я знаю. В нем можно было разглядеть две примечательные черты. С одной стороны, он был социальным деятелем, я говорила тебе, он занимался тем, что пытался достичь политической утопии, объединенной Европы. Это было утопией, потому что он заговорил об этом на полвека раньше, чем кто-либо другой… С другой стороны, он был оккультистом — его учение о принципах, лежащих в основах мироздания и человеческих существ в нем, единстве и различии, было действительно полезным. Если коротко, то явные различия говорят о единстве, поскольку одно не может существовать без другого. И когда теософы говорят о победе добра над злом, об укрощении животного внутри себя, обо всех этих приукрашенных историях, то они попросту демонстрируют свое невежество в отношении основных принципов, по которым живет дуальный мир вселенной и человечества… Добро и зло — две стороны одной медали — одно, в конечном счете, дает жизнь другому. Многие знают об этом, но учитель умел преподнести это как действующую поведенческую основу, так что об этом нельзя было позабыть… он был истинным адептом.

— Адептом? Ты это серьезно? Для меня адепт — это тот, кто преодолел человеческие слабости, тот, кто не просто знает больше, чем все остальные, но и чтит высокие нравственные ценности. Однако же Мичинович пил и курил…

— Такое отношение делает из тебя наивного новичка. Не стоит ожидать от таких людей святого образа жизни… потому что они — не святые. Нельзя судить их по устоявшимся стандартам. У адептов должны быть человеческие слабости, чтобы они оставались в человеческих телах.

Я стоял у камина и ждал продолжения ее повествования. От приятной расслабляющей атмосферы не осталось и следа. Как я мог забыть это имя? В моей голове были какие-то смутные воспоминания о нем, размытые и расплывчатые, как звуки под водой. Конечно же… он был другом моей бабушки и дедушки, с кем она долго переписывалась после смерти мужа. Его фотография висела на одной стене с нашими семейными фотографиями в столовой в Виолин До! Большая гладко выбритая голова, темные пронизывающие насквозь глаза, кустистые брови. Его образ таил в себе какую-то безмолвную угрозу, глубокий, крадущийся издали рев, исходящий от глубинных вод. Я попытался вспомнить те редкие моменты, когда бабушка комментировала его нерегулярные письма из Лондона.

— Что ты еще знаешь о нем?

— Только то, что услышала от вторых лиц. Халинг полагает, что он был одним из Мастеров Великой Белой Ложи Посвященных. Ходили различные нелепые истории. Филип Мэр, английский писатель, женившийся на сестре Мичиновича, писал в своей автобиографии, что он почти упал в обморок, когда в первый раз встретил его. Некоторые говорили, что у них шла кровь из носа в его присутствии. Такого рода воспоминания схожи с описаниями Мак-Грегора Меттерса, главы «Золотой Зари», о Великих Мастерах.