Заря Айваза. Путь к осознанности - [26]

— Что у нас там с сельдереем и морковью? Нужно еще заказывать? — спросил он.

— Нет, думаю, что нам хватит, — не убирая руки с книги, я неуклюже привстал.

Он переместил вес с одной ноги на другую и протяжным голосом спросил:

— Можно взглянуть на книжку? Мне она кажется знакомой.

— Вряд ли, — ответил я, подыскивая слова, чтобы не обидеть его своей репликой, — такими вещами… интересуются довольно немногие.

Я передал ему закрытую книгу, чтобы он смог разглядеть название.

— Кажется, я попадаю в эту немногочисленную категорию, — с улыбкой заметил Халинг. — Это хорошая книга. Вторая часть, посвященная Таро, написана в уж слишком консервативном стиле, как мне кажется. Помимо всего прочего, Найт не мог написать что-либо плохого. Его настоящее имя Бэзил Блекстоун… Я немного знаком с ним. Это разносторонний человек, что несвойственно для англичан. Он разрабатывает театральные постановки, играет в шахматы и на скрипке. К счастью, он не пытается прокормить семью ни одним из перечисленных занятий, к которым его влечет. Он зарабатывает на жизнь тем, что лучше всего знает, — он профессиональный оккультист. Поскольку мы коллеги, то я тебе скажу, что я живу за счет алхимии.

После этих слов я расслабился. Спустя столько лет я наконец-то встретил единомышленника. И где? На кухне в отеле! До сих пор я только и слышал, что советы образумиться, поскольку иначе мне грозит сумасшествие от такого пути по наклонной.

— Это его единственная книга? — спросил я.

— Насколько мне известно, да. Но он опубликовал много статей в оккультных журналах.

— Как он выглядит? — Этот вопрос беспокоил меня довольно давно. Как выглядит мастер, посвятивший свою жизнь альтернативному и сюрреалистичному, миру невидимых явлений, чье влияние игнорируют несведущие люди, расценивающие физический мир как единственную существующую реальность. — Я уверен, что он необычный человек, — добавил я, пытаясь донести в интонациях голоса всю значимость для меня этого вопроса.

— Ты ошибаешься, — заявил Халинг, а затем, наклонившись вперед, спросил меня вполголоса: — Сколько по времени ты уже занимаешься этими вопросами?

— Около десяти лет, — ответил я, а затем быстро добавил: — Я не могу сказать, что просто занимаюсь… Я читаю литературу, практиковал пранаяму несколько лет, работал над концентрацией внимания… забросил на какое-то время, потом опять начал… Многого я пока не достиг, но, в то же время, не хотел бы, чтобы вы думали, что я не занимался всерьез этими вещами. Для меня нет ничего в мире интереснее, чем оккультизм, но мне явно не хватает важных переживаний. Очевидно, они случаются с другими…

— Различия иллюзорны. У каждого рано или поздно появляются одни и те же переживания.

— Именно этому учит йога и веданта, но я в них верю теперь намного меньше. Почему это Блекстоун может написать такую книгу, а я могу только и сделать, что прочитать ее?

— Ну, именно из-за иллюзорных различий между тобой и им такое и происходит.

— В таком случае, я хотел бы пережить другую сторону иллюзии, — сказал я, не раздумывая, позволяя мысли быть выраженной совершенно свободно. В отличие от Халинга, меня самого удивили эти мои слова.

— Как ты представляешь себе Блекстоуна?

— Трудно сказать, но я точно знаю, как он не выглядит. — Я был счастлив оттого, что нашел способ выражать точно свои мысли. При разговоре такое у меня редко когда происходит. Когда я размышляю наедине, то мыслю ясно: мысли протекают свободно, логично следуя одна за другой. Но при общении с важными для меня людьми я легко сбиваюсь с толку. Либо говорю необдуманные вещи, не понимая, зачем я их сказал, либо, что случается чаще всего, умалчиваю о своих глубоких верованиях, так что собеседник не может ни критиковать их, ни причинить мне каких-то неприятностей по этому поводу. Я начинаю раздумывать о веских аргументах уже после разговора и злюсь оттого, что они поздно пришли мне на ум.

— Да, — уверенно повторил я, — я знаю, как этот человек не выглядит. У него не обязательно должна быть борода до пояса, но вы понимаете… внешность о многом говорит.

— Э-м-м… ну, тут ты опять ошибся. В определенной мере внешность человека отражает его внутренний мир, но внешность известного оккультиста никогда не совпадает с нашими ожиданиями. У Сомерсета Моэма есть поучительная история, «Торговец тростником», я всегда припоминаю ее в таких разговорах. Сейчас я тебе ее не могу рассказать… пойдем, выпьем кофе, все собираются в столовой…

— Ну, пожалуйста, расскажи мне. — Я хотел, чтобы наш разговор продлился как можно дольше. — Моэм — мой самый любимый писатель. Я по несколько раз перечитывал «Острие бритвы», но никогда не слышал об этом рассказе. Пожалуйста!

Халинг, зажмурив глаза, направил свой взгляд чуть выше моей головы:

— Ну, если вкратце, то он путешествовал по Испании. Тогда он еще был молодым писателем и хотел навестить известного испанского поэта, которым так восхищался. Он еле-еле отыскал улицу, где жил поэт, вошел во внутренний двор и попросил служанку, чтобы та сообщила хозяину о его приезде. Он уселся на скамейку во дворе и предался размышлениям о поэте. В тот же самый момент на лестнице показался высокий, красивый и статный человек с львиной головой и привлекательными чертами лица. Моэму показалось, что этот человек отвечал всем его представлениям о знаменитом поэте. Но хозяин заметил: «Молодой джентльмен, вы ошиблись домом. У нас с выдающимся поэтом одни и те же имена. Тот, кого вы ищете, живет в соседнем доме. Кстати сказать, я продавец тростником».