Зарубки на сердце - [9]
– Витя, пойди-ка чайник поставь на керосинку, пусть погреется, – обратилась мама ко мне.
Отложили рукоделие, все попили чаю с клубничным вареньем, присланным Колькиному папе с Псковщины.
Поговорили о болезнях, о целебных свойствах чайного гриба и о том, проведут ли когда-нибудь к нам электричество.
Вдруг с улицы постучали в окошко. Мама и тетя Нюра вышли на улицу. Оказывается, это был контроль светомаскировки. Через тетинюрино окно, плохо закрытое одеялом, пробивался свет. А это нарушение маскировки, могут и штраф наложить. Тетя Нюра быстро подоткнула все щели, а мама проверила с улицы, все ли в порядке. Я снова пошел греть чайник. Когда еще выпили по кружке чаю, тетя Оля взглянула на часы-ходики и сказала:
– Ну, спасибо вам за угощенье. Хорошо тут у вас, да уже десять часов. Домой пора.
Когда она ушла, я спросил маму:
– Зачем нужна эта светомаскировка?
– Считается, что если прилетят вражеские самолеты, то сбросят бомбы на свет. А света не будет, то и бомбить не станут.
– Но ведь ни разу к нам не прилетали финские самолеты!
– И слава богу, что не прилетали. А маскироваться нам нетрудно, раз война требует, – пояснила мама.
На крещенские морозы бабушка Фима опять собралась плешивых считать. Она верила, что если за одно утро ей удастся вспомнить сорок лысых, плешивых, с проплешинами и залысинами мужчин, которых она встречала или знала по разговорам за свою долгую жизнь, то морозы спадут и солдатикам на войне будет легче.
Первые две попытки окончились неудачей, так как бабушка смогла насчитать первый раз только тридцать два имени, а второй раз – тридцать пять имен вместо сорока. Тогда она очень расстраивалась, ходила задумчивая, рассеянная. Мы с Тоней, конечно, ей сочувствовали. Видимо, за последнюю неделю она еще кого-то вспомнила, раз решилась на новую попытку.
После завтрака она усадила меня и сестру за стол, достала свой заветный мешочек с сорока бобами, перекрестилась на икону в переднем углу.
– Ну, начнем, благословясь, – сказала она. Достала из мешочка первый боб, назвала первое имя: – Петя Гордин из Реполки, – и отложила боб в пустую тарелку.
Сначала она вспомнила всех плешивых из своей родной деревни Реполки, потом вспоминала поочередно из других деревень и поселков: Селища, Верести, Соснова, Сосниц, Извары, и так далее. Мы с Тоней следили, чтобы не было повторов. Из предыдущих попыток мы много имен запомнили и частенько подсказывали бабушке, если она забывала кого-то. Первые бобы попадали в тарелку один за другим, но после двадцать пятого дело застопорилось. Вспоминать становилось все труднее. Проходили минуты, десятки минут и часы. Время приближалось к обеду, когда в тарелке набралось тридцать восемь бобов. Всего двух имен не хватало! И так обидно было бы сдаться, не достигнув цели!
Бабушка морщила лоб, все чаще шептала молитвы, крестясь на икону. Умоляла, просила: «Господи, помоги!» Я тоже охватил виски своими ладонями, смотрел в одну точку и думал, думал, думал. И вдруг меня осенило:
– Бабушка, я вспомнил! Ведь дедушка Ленин был лысый!
– Верно, верно, касатик! И как же мы сразу не вспомнили про него?
Она уже стала доставать из мешочка боб на него, но вдруг опомнилась:
– Погодь-ка, Витенька. Он же в Господа Бога не верил! Ленин-то наш! Никак неможно приглашать такого к божескому делу!
– Почему ты думаешь, бабушка, что он не верил? Он же хороший! – удивился я.
– Дык ведомо! Большевик он! Все они говорят: «Бога нет! Бога нет!» Опять мы стали думать-гадать, где бы наскрести парочку лысых. Снова потекли томительные минуты. Тоне все это наскучило. Она пошла с куклой играть.
– Еще папа у Эрика, кажется, лысый, – неуверенно сказал я.
– Ведомо, лысый. Сама видала. У них вера другая, не православная. Бог тоже, поди, другой. И война идет с ними.
– Но если ослабнут морозы, всем будет лучше, – заступился я. – Пусть и финский Бог поможет.
Бабушка удивленно смотрела на меня, как будто впервые увидела.
– А ведь правда твоя, голубок! Умную головушку тебе дал Господь, – погладила она мои кудри и полезла в мешочек за бобом. – А как же зовут Эрикиного папу?
– Не знаю, бабушка. Эрик не говорил.
– Ну, так и назовем его: Эрикин папа, – решила бабушка, откладывая боб в тарелку.
И тут я радостно закричал (даже Тоня прибежала):
– Вспомнил! Вспомнил, бабушка! Есть сороковой! Это продавец в нашей булочной! Он совсем лысый, а зовут его Еремей Борисович!
Бабушка в нашу булочную никогда не ходила, продавца не знала, но мне сразу поверила:
– Назовем его булочник Еремей, – отложила последний боб в тарелку, облегченно вздохнула и засмеялась, как маленькая девочка, получившая заветную игрушку.
– Будет у нас праздник сегодня, – радовалась она. – Блинов напеку, варенье достану.
И только потом, успокоившись, обратилась она к иконе. Прочитала «Отче наш», а закончила простыми словами, словно обращалась к хорошему, верному другу:
– Спасибо тебе, Господи, что услышал меня. И от солдатиков наших спасибо.
Через несколько дней морозы действительно стали слабее. Но зато завьюжило, ветры завыли. Может быть, это было простым совпадением? Как знать, как знать…
В середине марта повеяло весной. Улыбалось солнышко, снег у заборов осел. Сосульки днем начали плакать. Папа из Ленинграда приехал довольный, улыбчивый. Обычно он привозил в своем чемоданчике свежий хлеб, нарезной батон, иногда – баранки и палку колбасы. Конфеты привозил редко. Но мы с Тоней все равно, завидев его, бежали навстречу. Прыгали к нему на руки, терлись о его колючие щеки. Потом отбирали у него чемодан и бежали домой, чтобы скорее открыть у чемодана застежки. На этот раз папа привез не только конфеты с баранками, но и целый килограмм оранжевых мандаринов! Такие душистые, вкусные у них дольки!
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автора этой книги, храбро воевавшего в Афганистане, два раза представляли к званию Героя Советского Союза. Но он его так и не получил. Наверное, потому, как он сам потом шутливо объяснял, что вместо положенных сапог надевал на боевые операции в горах более удобные кроссовки и плохо проводил политзанятия с солдатами. Однако боевые награды у него есть: два ордена Красной Звезды, медали. «Ярко-красный чемодан, чавкнув, припечатался к бетонке Кабульского аэродрома, – пишет Николай Прокудин. – Это был крепкий немецкий чемодан, огромных, прямо гигантских размеров, который называют «мечта оккупанта».
Автор книги – участник Великой Отечественной войны. Книга посвящена бойцам и командирам Ленинградского фронта. Герои книги – студенты ленинградских вузов, 60 тысяч которых сражались в народном ополчении против фашистских захватчиков. В основу книги вошли публиковавшиеся ранее повести из книги «Приказа умирать не было», а также шесть рассказов на ленинградскую фронтовую тему. Книга представит наибольший интерес для молодых людей и будет способствовать воспитанию в них патриотизма и любви к Родине.
Сборник «Дорогами войны» – это сборник воспоминаний ветеранов Великой Отечественной войны. В числе авторов сборника – моряк, тонувший в водах Балтики во время эвакуации советских войск с полуострова Ханко, а затем воевавший на Ладоге, где был тяжело ранен; артиллерист, дважды раненный под Мясным Бором; донской казак, которому досталась нелегкая доля отступать в донских степях летом 1942 года; и, наконец, командир пулеметного взвода зенитчиков, которому довелось в мае 1945 года побывать у стен рейхстага в Берлине.
Предлагаемая книга впервые включает все художественные и документальные произведения Федора Абрамова о Великой Отечественной войне и Победе, в том числе ранее не публиковавшиеся материалы из рукописного архива писателя.