Зарубежный криминальный роман - [30]

— Повернитесь. Я хочу посмотреть на ваш затылок.

Он медленно повернулся лицом к стене. Но попробуй узнать по затылку человека, которого видел только раз! Я думал, что тому около сорока, а Келли казался лет на десять моложе. Волосы были почти того же цвета, но и это ничего не значило.

Я спросил:

— Вы работаете на Хартли Хауленда?

Он повернулся ко мне:

— Да, для «Тайм Икспоужэ». Я написал для них несколько статей.

— У вас испорченное воображение, — заявил я. — И чрезмерная чувственность. Вы могли бы написать какой-нибудь скабрезный роман и составить себе целое состояние. В области журналистики вы никуда не годитесь.

Момент для обсуждения его профессионального достоинства был выбран не самый подходящий, и все же он попытался возразить мне:

— Наш тираж — больше трех миллионов. Откуда вы взяли, что мир состоит из пуритан?

— Мы теряем время, — заметил я. — Хотел бы дать вам возможность объяснить мне, каким образом вы присоединились к Вальдо в деле шантажа? Если ваш рассказ покажется мне убедительным, возможно я отложу свой визит в полицию. Для меня главное — выяснить, кто убил Вальдо, Если не вы и не я, значит, кто-то третий, и у меня большое желание набить ему морду.

— Почему об этом ни слова в прессе? — снова спросил Келли. — Трудно поверить, что журналисты упустили такой случай.

— Сейчас я скажу вам, почему, — ответил я. — Потому что кто-то унес труп Вальдо.

Келли застыл с открытым ртом. Наконец он выговорил:

— Но кто же мог унести тело?

— Вопрос непростой, — признал я. — Но вы, быть может, просветите меня на этот счет. Рассказывайте самую суть.

— Я бы что-нибудь выпил, если вы не против, — сказал он. И вытер платком кровь с лица, потом высморкался. — Что-то нервы пошаливают.

Берил сидела на диване. Слушая нас, она немного успокоилась.

— Конечно, давайте. Пусть она приготовит, а вы побудете со мной. Если она что-нибудь выкинет, я вас прикончу. Скажите ей сами.

— Берил, налей нам чего-нибудь, — попросил Келли. — Да смотри, веди себя смирно. Я хочу поговорить с ним, поняла? Нам надо кое-что выяснить.

— Хорошо, — откликнулась девушка. — Говори. И навредишь себе, так и знай. Могу поклясться. — Она встала и, качая бедрами, пошла к бару.

— Что вы хотите узнать? — спросил Келли.

— Расскажите мне о Вальдо, для начала.

— Я знаю его давно, — начал Келли. — Вам известно, чем он занимался. Время от времени он приносил нам кое-какой материал, и Хауленд покупал фотографии. Это были по большей части дамы из высшего света, оказавшиеся в чужих постелях или киноактрисы в нежных объятиях каких-нибудь магнатов. К ним нетрудно было набросать какую-нибудь заметку. Знаете, с кем он общался: с сотрудниками Франкони, к примеру, или девушками, которых можно вызвать по телефону, но только шикарными. Товар для знатных господ, набитых деньгами. Вальдо был… страшным человеком. Он очень любил фотографировать женщин; не то чтобы он был донжуаном: даже и представить его ухаживающим невозможно; но обычно он занимался девушками. Рекламные фотографии, снимки актрисок и обнаженное тело. У него была куча всякой техники: думаю, что где бы он ни был, он снимал. Работая под прикрытием банды, он собрал кое-какие денежки за счет богатеев, которых незаметно щелкал на пленках. Я познакомился с ним, когда он пришел предложить фотографии в нашу газету.

Пока мы сидели на диване, Берил наполнила бокалы и в сердцах с такой силой поставила их перед нами, что часть содержимого выплеснулась. Келли упрекнул ее.

— Уходи, — сказал он. — Прими душ, сделай что-нибудь. Словом, исчезни.

— Не хочу, — сказала она. — Я остаюсь здесь. — Она плюхнулась в кресло перед нами, закурила сигарету и выпила глоток из своего бокала. Ноги были длинными и красивыми.

— За этим он и пришел к вам с фотографиями Крада и Форрест? Для прессы?

— В общем, да. Постепенно мы познакомились ближе, и он стал заходить ко мне перед тем, как обращаться к Хауленду. Платил всегда Хауленд, но только если я считал, что мы сумеем сорвать куш.

— Когда он рассказал вам о снимках?

— Несколько недель тому назад. После ареста Цезаря Франкони. Во всяком случае, после расследования Сената.

— И, естественно, после шумного успеха Галы Форрест.

— Конечно. Вальдо именно так к нему и подошел: фотографии, по его мнению, вдвое поднялись в цене. — Келли выпил глоток виски. — Тогда, с процессом на носу и после успеха Галы Форрест, Хауленд, по расчетам Вальдо, должен был раскошелиться. Крад, к примеру, будет главным свидетелем на процессе, а он — правая рука Франкони. Ну, а Гала Форрест стала кинозвездой с мировой славой.

— Написать статью на эту тему означало существенно поднять тираж, в связи с чем Хауленд был готов заплатить пятнадцать тысяч долларов, чтобы заполучить фотографии. Так ведь? — спросил я.

— Да, так рассуждал Вальдо, — признал Келли. — Но оказалось, что Хауленд не желает платить за них ни цента.

— Не понимаю, — сказал я. — Гала Форрест объяснила мне, что готова заплатить деньги как раз для того, чтобы снимки не попали в руки Хауленда.

Келли усмехнулся.

— Хартли Хаулэнд не опубликует ни строчки против банды Франкони: он трусоват, кишка тонка. Он готов печатать скандальные истории о деятелях кино, о политиках, о бизнесменах, но не станет рисковать, выступая против гангстеров. Стоит только порассуждать, и все станет понятно. Тот, кто умеет учитывать, не станет привлекать к суду за диффамацию автора не пришедшейся по вкусу статьи. Его разрубят на куски и бросят в залив. Самое интересное в этом деле — предстоящий суд над Франкони: один из сенаторов настроен очень решительно. Ведь речь идет о полковнике Мэйо, владельце ряда гостиниц. Все остальное не считается. Чтобы ни делал Франкони, как бы ни изворачивались адвокаты, процесс все равно обернется против него. Крад тоже не защищен. Если бы на снимках был кто угодно, только не Крад, Хауленд, может, и купил бы их, хотя бы из-за Галы Форрест; но без подробного рассказа они ничего не стоят. Сочетание Крад-Гала сулило золотые горы, но для Хауленда оно было опасным. Он ни за что на свете не дотронулся бы до снимков, он смертельно боялся, что кто-нибудь может узнать, что Вальдо предложил их ему. Он молниеносно выставил Вальдо из своего кабинета! Он — медуза, наш Хауленд, у него нет хребта. Но я его не осуждаю: сотрудники Франкони чувствительны, как все преступники, и знают, куда обратиться, чтобы разделаться с человеком.