Зарубежный детектив XX века. Популярная библиографическая энциклопедия - [31]

Издания произведений Ф. Дюрренматта

Авария/Пер. В. Адуевой и В. Павловой//Иностр. литература. — 1961.— № 7;//Зарубежная повесть. — М., 1975.

Обещание/Пер. Н. Касаткиной//Иностр. литература. — 1966.— № 5;// Современный швейцарский детектив. — М., 1989.

Подозрение/Пер. Н. Савинкова//Подвиг. — М., 1968.— Т. 4.

Правосудие/ Пер. С. Фридлянд//Иностр. литература. — 1988.— № 6.

Судья и его палач/Пер. С. Белокриницкой//Вокруг света. — 1966.— № 5–7;/Пер. Т. Иллеш и Е. Канцевой//Сибирские огни. — 1966.— № 7–8;//Библиотека приключений: В 5 т. — М., 1966.— Т. 3.

СЕБАСТЬЕН ЖАПРИЗО (Sébastien Japrisot)

Романы

Убийство в спальном вагоне, 1962; 1967

Ловушка для Золушки, 1962

Дама в очках и с ружьем в автомобиле, 1966

Убийственное лето, 1977

Киноповесть

Прощай, друг, 1968

Романы Себастьена Жапризо (псевдоним Жана Батиста Росси, Jean Baptiste Rossi, р. в 1931 г.) привлекают не кровожадностью преступников и не жестокой логикой профессионалов сыска, а, скорее, обязательным присутствием некоей психологической загадки, тайны, разгадывать которую вынужден самый обыкновенный человек, чтобы избежать смертельной опасности, нависшей над ним.

Французский исследователь детективной литературы Р. Мартен так определил жанр, в котором работает Жапризо: это сочетание «сюспанса» (роман-подозрение) и романа изучения нравов.

О нравах современного писателю общества (Франция рубежа пятидесятых — шестидесятых годов — время действия всех его произведений) действительно можно многое узнать, по крайней мере о той его части, которую составляют малообеспеченные молодые люди, зачастую — провинциалы, приехавшие в большой город за счастьем, но испытывающие психологический дискомфорт и отчаяние от невозможности вырваться на поверхность житейского моря. Но это все-таки детектив, а потому «картинки нравов» в той или иной степени подчинены основному — созданию соответствующей атмосферы для возникновения криминальной ситуации и эффективного процесса ее раскрытия.

Особенность повествовательной манеры С. Жапризо в том, что он считает необходимым подробно посвятить читателя во внутренний мир своих героев — жертвы, свидетеля, постороннего, преступника. Он не скупится на разработку характеров; читатель, можно сказать, знакомится с конкретными людьми, и сопереживание — компонент не такой уж частый в детективе — составляет существенный привлекательный момент в романах. Тем более что герои Жапризо часто попадают в искусные ловушки, расставленные другими. Не понимая, что с ними происходит, они, тем не менее, не теряются в головоломных, порой смертельных ситуациях и легко входят в роль сыщиков поневоле, будучи одновременно преследуемыми, чтобы в финале выйти победителями и воздать должное настоящим преступникам.

Полицейских Жапризо не любит и отводит им роли от ограниченного тупицы до нарушителя закона, в крайнем случае — статиста. А то и вообще обходится без них, вполне доверяя своим героям припереть к стенке злодея самостоятельно.

Еще одна специфическая черта Жапризо — центральными фигурами в криминальной ситуации обычно являются женщины; женская психика и женская логика составляют предмет постоянного внимания писателя.

И наконец, Жапризо очень кинематографичен; недаром все его произведения экранизированы.

Первый опыт С. Жапризо в детективном жанре — роман «Убийство в спальном вагоне» — лежит вполне в русле традиционного полицейского романа, хотя и в нем уже заметен элемент того самого «подозрения», которое подталкивает неравнодушного и наблюдательного человека к самостоятельному поиску истины. Этот поиск тем более эффективен, чем большую опасность для себя лично или для своих близких он ощущает. В основе романной фабулы — убийство молодой женщины в вагоне поезда Марсель — Париж, в ходе расследования которого преступник жестоко заметает следы, все время опережая своими действиями полицию, но проваливается на неучтенной «мелочи».

Один из самых загадочных романов Жапризо — «Ловушка для Золушки». Мастерство писателя было отмечено Гран-при для литературы детективного жанра во Франции. В нем в полной мере проявилась склонность писателя к подведению психопатологической основы под заурядную житейскую ситуацию. В экспозиции романа, начинающегося как сказка, читатель знакомится с двумя девушками, приятельницами с детских лет. Но только одной в ранней юности повезло — она стала «принцессой», т. е. обладательницей баснословного состояния, а другая прозябает «Золушкой» в банковских служащих. Случай сводит их снова вместе, и обе — по разным причинам — испытывают большую тягу друг к другу. Совместные развлечения длились недолго. Фатальное стечение обстоятельств ведет их к трагедии. В результате пожара на вилле, где они проводили лето, одна сгорела, другая осталась жить, но с потерей памяти, обгорелыми руками, лицом, измененным пластическими операциями…

Кто есть кто? И каким образом это можно установить, если нет объективной точки отсчета? И кем чувствует себя оставшаяся в живых, если постепенно узнает такие подробности, которые предполагают как минимум тройное толкование хода событий?

И здесь роман-подозрение тесно сплетается с романом нравов, высвечивая общую мысль, которая несколько огрубленно может быть выражена так: неразборчивая в средствах погоня за призрачным счастьем обезличивает человека не меньше, чем утрата им дактилоскопического рисунка пальцев и пластическая операция.