Зарубежный детектив 1989 - [2]

— Я тебе все потом объясню, моя девочка, — пообещал Гакл, — а сейчас оставь нас на минутку…

— Почему же потом, объясни ей сейчас, — предложила холодно Мария и вырвала руку.

— Она права. Что ты хочешь объяснить мне потом? Опять станешь болтать всякую чушь и лгать. А при ней не сможешь…

Блондинка вдруг умолкла и словно в испуге попятилась назад. Показалось, что Гакл стал выше ростом — так высоко он поднял голову и напряженно вытянулся.

— Перегнули палку, — повернулась к девушке Мария. — Руда с вами такой покорный, что диву даешься. Но будьте осторожны. Не слишком бередите ранимую душу гения.

— Ты можешь сказать то же самое себе, — буркнул он раздраженно.

— Вижу, что я не одинока, даже Ленка не понимает до конца твоего величия, — усмехнулась Мария.

Гакл решительно схватил ее за руку и повел к лестнице.

— Руда! Ты никуда не пойдешь! — испуганно пискнула Ленка и бросилась за ними.

— Ай-ай-ай, девочка! — Мария громко и хрипло рассмеялась. — Вы ведь ни за что на свете не оставите его со мной наедине, правда? Но чего вы так боитесь? Он же видит вас насквозь — для этого вы достаточно примитивное существо — и даже не удивится, когда я расскажу ему о сегодняшней пикантной сценке, которая может привести в ужас только меня, отсталую наивную старуху…

Мария не успела договорить, как Ленка подскочила к ней. Она хотела заткнуть сопернице рот или испытанным женским способом вцепиться в волосы, но Гакл перехватил ее руки. Женщины стояли лицом к лицу, словно борцы, приготовившиеся к схватке.

— Какие страсти! Я всегда говорил, что здесь нужен Шекспир, — раздался вдруг голос. В нескольких шагах стоял невысокий щуплый мужчина в очках. Все трое испуганно вздрогнули. Гакл отошел от Ленки и напустил на себя безучастно-высокомерный вид.

Мужчина внимательно смотрел на них, качая головой и смущенно улыбаясь.

— Какой Шекспир, пан Яначек? — нервно рассмеялась Ленка. — Идите, я с вами тоже пойду, — хоть согреемся немного в этом холодильнике. При чем здесь Шекспир, страсти…

— Мое прекрасное дитя, красавица с золотыми волосами!.. Кстати, подозреваю, что тут не обошлось без средства под названием «Палет колор шампунь» номер триста двадцать, выпускаемого, если не ошибаюсь, по лицензии… Да… Так вы спрашивали о Шекспире… Слышал я от нашего руководства, — он поклонился в сторону Гакла, — что обсуждаются планы культурных мероприятий в замке Клени. Говорили о каких-то летних концертах во дворе, «Флауто дольче» и прочие ансамбли… Чепуха! Я утверждаю, что это не замок, а крепость, мрачная крепость. Какие сладкие флейты, какой Моцарт! Здесь всегда пахло кровью, это место темных страстей. Шекспира играйте во дворе, там словно созданы декорации для его драм, там он будет к месту… Но меня не слушают. Впрочем, это неважно, я нахожу подтверждение своим мыслям на каждом шагу, когда брожу один по двору или темными коридорами. То и дело натыкаюсь на вздымающиеся груди, слышу мрачные угрозы, вижу налитые кровью глаза…

— Хватит! — закричал Гакл. «Хватит — тит», — отозвалось эхо.

— Что вы так нервничаете, пан Гакл, я же не говорю о присутствующих, вас это не касается, — с наивным видом заявил Яначек.

Наступившую неловкую паузу прервала Мария

— На чьи вздымающиеся груди вы наткнулись? — с улыбкой спросила она Яначека.

— Груди я выдумал. А налитые кровью глаза были у нашего Кваши, которого я встретил внизу около кикимор. Кажется, он мчался в ресторан «В раю». Если и настоящий рай так же загажен, то можно только радоваться, если вас из него изгонят. Ну а Квазимодо, как всегда, будет изгнан в полночь…

— Вам бы надо пойти за Квасаком, пани Залеска, — отозвалась Ленка, — он же из-за вас напьется. — Сумерки уже сгустились, и Мария не видела выражения лица девушки, но могла себе представить. Она молча направилась к лестнице, ведущей на первый этаж

В это время наверху, на площадке между вторым и третьим этажами, появилась Эмила.

— Мария, подожди, пойдем вместе! — крикнула она.

Но Мария, не поднимая головы, быстро спускалась по ступенькам. Яначек следовал за ней.

Эмила мгновение колебалась, потом сбежала к Гаклу и Ленке.

— Что с ней случилось? Куда она пошла?

— В ресторан за Квасаком, — ответила Ленка. — Есть же на свете такие несчастненькие, которых пинают, как хотят, — она с состраданием посмотрела на Эмилу, — а они все пекутся о тех, кто их лупит. Должна вам признаться, Мила, что больше всего на свете ненавижу рабские натуры.

— А я — потаскушек, — отрезала Эмила, повернулась к Ленке спиной и направилась к лестнице.

Эмила Альтманова остановилась у застекленной двери, ведущей во двор. Не открывая ее, прижала лицо к стеклу. На противоположной стороне, у высокой стены, стояла Мария и разговаривала с Яначеком. Беседа была оживленной, Мария возмущенно махала рукой перед самым носом коллеги. Яначек пытался возражать, но она — смотри-ка! — даже прикрикнула, потом повернулась к нему спиной, вынула из кармана ключи и открыла низкую дверцу в стене. Яначек пожал плечами и направился к воротам у правого крыла замка.

«Она снова в форме, — подумала Эмила, — не надолго же хватило ее смирения».

Эмила ошиблась и, наверное, призналась бы в этом, если бы могла видеть лицо Марии, когда та шла с опущенной головой через маленький дворик между стенами замка. Место это — небольшая скалистая площадка — было очень интересным, называлось оно барбакан.