Зарубежная литература XX века. Книга 2 - [6]

Белькреди напоминает присутствующим, что Генрих IV должен «перепрыгнуть» не-двадцать лет, прошедшие со времени несчастного случая, а целых восемьсот, отделяющие настоящее время от эпохи Генриха IV, и предостерегает, что это может плохо кончиться. Прежде чем разыграть задуманный спектакль, маркиза и доктор собирают" ся попрощаться с Генрихом IV и убедить его, что они уехали. Генрих IV Очень боится враждебности Матильды Тосканской, союзницы папы Григория VII, поэтому маркиза просит напомнить ему, что Матильда Тосканская вместе с аббатом Клюнийским просила за него папу Григория VII. Она была вовсе не так враждебно настроена по Отношению к Генриху IV, как казалось, и во время кавалькады изображавшая ее Матильда Спина хотела обратить на это внимание Генриха IV, чтобы дать ему понять: хотя она над ним и насмехается, но на самом деле неравнодушна к нему. Доктор в костюме Клюнийского аббата и Матильда Спина в костюме герцогини Аделаиды прощаются с Генрихом IV. Матильда Спина говорит ему о том, что Матильда Тосканская хлопотала за него перед папой, что она не враг, а друг Генриха IV. Генрих IV взволнован. Улучив момент, Матильда Спина спрашивает Генриха IV: «Вы все еще любите ее?» Генрих IV растерян, но, быстро овладев собой, упрекает «герцогиню Аделаиду» в том, что она предает интересы своей дочери: вместо того чтобы говорить с ним о его жене Берте, она без конца твердит ему о другой женщине.

Генрих IV говорит о предстоящей встрече с папой римским, о своей жене Берте из Сузи. Когда маркиза и доктор уходят, Генрих IV поворачивается к своим четырем приближенным, лицо его совершенно меняется, и он называет недавних гостей шутами. Юноши изумлены. Генрих IV говорит, что дурачит всех, прикидываясь сумасшедшим, и все в его присутствии становятся шутами. Генрих IV возмущен: Матильда Спина посмела явиться к нему вместе со своим любовником, и при этом еще думает, что проявила сострадание К бедному больному. Выясняется, что Генрих IV знает Настоящие имена юношей. Он предлагает им вместе посмеяться над теми, кто верит, будто он сумасшедший. Ведь те, кто не считают себя сумасшедшими, на самом деле ничуть не более нормальны: сегодня им кажется истинным одно, завтра — другое, послезавтра — третье. Генрих IV знает, что, когда он уходит, на вилле горит электрический свет, Но притворяется, что не замечает этого. И сейчас он хочет зажечь свою масляную лампу, электрический свет слепит ему глаза. Он говорит Ариальдо, Аандольфо, Ордульфо и Бертольдо, что они напрасно разыгрывали перед ним комедию, им надо было создать иллюзию для самих себя, почувствовать себя людьми, живущими в XI в., и наблюдать оттуда, как через восемьсот лет люди XX столетия мечутся в плену неразрешимых проблем. Но игра закончена — теперь, когда юноши знают правду, Генрих IV уже не сможет продолжать свою жизнь в образе великого короля.

Слышен стук в заднюю дверь: это пришел старый камердинер Джованни, изображающий монаха-летописца. Юноши начинают смеяться, но Генрих IV останавливает их: нехорошо смеяться над стариком, делающим это из любви к хозяину. Генрих IV начинает диктовать Джованни свое жизнеописание.

Пожелав всем спокойной ночи, Генрих направляется через тронный зал в свою опочивальню. В тронном зале на месте портретов, в точности воспроизводя их позы, стоят Фрида в костюме Матильды Тосканской и маркиз ди Нолли в костюме Генриха IV. Фрида окликает Генриха IV; он испуганно вздрагивает. Фриде становится страшно, и она начинает кричать как безумная. Все, кто находится на вилле, спешат к ней на помощь. Никто не обращает внимания на Генриха IV. Белькреди рассказывает Фриде и маркизу ди Нолли, что Генрих IV давно выздоровел и продолжал играть роль, чтобы посмеяться над ними над всеми: четверо юношей уже успели разгласить его тайну. Генрих IV смотрит на всех с негодованием, он ищет способ отомстить. У него вдруг появляется мысль снова погрузиться в притворство, коль скоро его так коварно предали. Он начинает говорить маркизу ди Нолли о своей матери Агнесс. Доктор считает, что Генрих IV опять впал в безумие, Белькреди же кричит, что он снова начал разыгрывать комедию. Генрих IV говорит Белькреди, что он хотя и выздоровел, но ничего не забыл. Когда он упал с лошади и ударился головой, то действительно сошел с ума, и это продолжалось двенадцать лет. За это время его место в сердце любимой женщины занял соперник, вещи изменились, друзья изменили. Но вот в один прекрасный день он словно очнулся, и тогда почувствовал, что не может вернуться к прежней жизни, что он придет «голодный, как волк, на пир, когда все уже убрано со стола».

Жизнь ушла вперед. И тот, кто сзади тайком уколол лошадь Генриха IV, заставивее встать на дыбы и сбросить всадника, спокойно жил все это время. (Маркиза Спина и маркиз ди Нолли поражены: даже они не знали, что падение Генриха IV с лошади было неслучайным.) Генрих IV говорит, что решил остаться сумасшедшим, чтобы испытать наслаждение особого рода: «пережить в просветленном сознании свое безумие и этим отомстить грубому камню, разбившему ему голову». Генрих IV сердится, что юноши рассказали о его выздоровлении. «Я выздоровел, господа, потому что прекрасно умею изображать сумасшедшего, и делаю это спокойно! Тем хуже для вас, если вы с таким волнением переживаете свое сумасшествие, не сознавая, не видя его», — заявляет он. Он говорит, что не участвовал в той жизни, в которой Матильда Спина и Белькреди состарились, для него маркиза навсегда такая, как Фрида. Маскарад, который Фриду заставили разыграть, отнюдь не шутка для Генриха IV, скорее это всего лишь зловещее чудо: портрет ожил, и Фрида теперь принадлежит ему по праву. Генрих IV обнимает ее, смеясь, как сумасшедший, но когда Фриду пытаются вырвать из его объятий, он вдруг выхватывает у Ландольфо шпагу и ранит Белькреди, не поверившего, что он сумасшедший, в живот. Белькреди уносят, и вскоре из-за кулис раздается громкий вопль Матильды Спина. Генрих IV потрясен, что его собственная выдумка обрела жизнь, заставив его совершить преступление. Он зовет своих приближенных — четырех юношей, словно желая защититься: «Мы останемся здесь вместе, вместе… и навсегда!»