Зарубежная фантастика из журнала «Юный техник» 1976-1989 - [14]

Итак, в пять часов пополудни, 3 мая 1984 года, дойдя до угла, где пересекались Блисс и Келвин-стрит, Тадеуш Байндер увидел такси, стоявшее у обочины. Крепко прижимая к себе сверток, завернутый в газету, он влез в машину и назвал адрес своего друга. Поскольку водитель взглянул на него с мрачной миной, он повторил адрес еще раз.

— Слышал, не глухой! — рявкнул Стимс и с той же кислой физиономией влился в поток движущегося транспорта. Все шло, как и следовало ожидать.

Обивка машины была грязной и рваной, а заднее сиденье вытерто настолько, что казалось — в любую минуту одна из пружин вонзится пассажиру в тело. Но господин Байндер не замечал ничего: он размышлял о том, что выиграл давнишний спор со своим другом. Доказательство, завернутое в газету, покоилось у него на коленях.

Миновав Вернон-стрит, покатили дальше, по улице Дюпуи. Тадеуш Байндер ликовал в душе: наконец-то он ответил на вопрос, так давно не дававший ему покоя. На идею проницаемости физических тел он наталкивался в литературе неоднократно, и всякий раз она вызывала в его душе желание осуществить ее на практике. Изложив свои рассуждения Макфаддену, скептику по натуре, он услышал в ответ: «Бред полнейший». Байндер утверждал, что разрешение проблемы явится торжеством индуктивного мышления. Макфадден только презрительно фыркал. «Я докажу тебе, что был прав!» — провозгласил однажды Байндер. Именно это он и собирался сделать сейчас.

Торжествуя о душе, он развернул саертсж, чтобы еще раз полюбоваться делом своих рук. Содержимым оказался кусок мягкой оленьей кожи неправильной формы — когда-то, возможно, она служила покрышкой для диванчика в гостиной. Давленый рисунок, от которого почти ничего не осталось, изображал сцену из «Гайаваты». Теперь кожа годилась, пожалуй, лишь для того, чтобы протирать стекла автомобиля, однако Байндер смотрел на нее с нескрываемой нежностью, потому что именно в ней и заключался ответ на пресловутый вопрос.

Внезапно перед машиной Стимса возникло другое такси. Чтобы не врезаться в его багажник, водитель изо всех сил нажал на педали. Взвизгнули тормоза, колеса замерли, Байндер скатился со своего сиденья. Стимс обрушил на другого шофера поток презрительных слов и получил в свой адрес не менее уничтожающие эпитеты.

— Здорово я его отполировал! — гордо спросил Стимс, обращаясь к своему пассажиру.

Ответа не последовало.

Обернувшись, он увидел, что заднее сиденье пусто. Пассажир испарился.

Отъехав от безумного перекрестка, Стимс остановил машину и, открыв заднюю дверцу, внимательно осмотрел ее изнутри. Пассажира не было и на полу. Вместо него на куске оленьей кожи лежали:

карманные золотые часы; немного денег — серебряных и медных монет; перочинный нож, металлические петли, сквозь которые продеваются шнурки в ботинках; очки в металлическом футляре, дверные ключи на кольце и пряжка от брючного ремня.

Стимс возмутился: «Хитер, подлец! Хотел прокатиться бесплатно. Часов ты не увидишь, как своих ушей, это факт».

Переложив часы и деньги в карман, он вышвырнул на дорогу все остальное. Стимс готов был выкинуть и оленью кожу («На кой она черт!»), но вспомнил, сколько язвительных замечаний слышал от своей невесты, Сьюзи Блепп, по поводу неприглядного «интерьера» машины. Не менее едкие высказывания исходили и от ее мамаши, когда на правах будущей тещи та каталась бесплатно. Расстелив кожу на заднем сиденье, Стимс убедился, что она сделала свое дело: пружина больше не выпирала так угрожающе из-под обивки.

Испытав нечто похожее на мрачное удовлетворение, Стимс съездил в ломбард и заложил часы, после чего был намерен вернуться к своему вполне законному занятию, а именно — перевозке пассажиров. Но не тут-то было.

Энергично жестикулируя, на краю тротуара стояла миссис Блепп. Чертыхаясь в душе, Стимс подкатил вплотную и открыл заднюю дверцу. Солидная дама влезла в такси и, отдуваясь, плюхнулась на сиденье.

— Моя дочь просила передать, что сегодня не может с вами встретиться, — заявила миссис Блепп.

— Ах вот оно что, — мрачно отозвался Стимс, — значит, не может?

— Нет, — подтвердила мамаша. Сбросив туфли и откинувшись на спинку, она приготовилась с полным комфортом ехать до самого дома. О том, что Стимс откажется ее везти, не могло быть и речи: при малейшем неповиновении миссис Блепп устраивала страшный скандал своей дочери.

Остановившись перед знакомым домом (Сьюзи еще не вернулась, конечно), шофер оглянулся назад, чтобы попрощаться с миссис Блепп. И — остолбенел. Машина была пуста. На заднем сиденье лежали:

медные и серебряные монеты, обручальное кольцо, футляр из-под губной помады, спицы из корсета, шпильки для волос, английская булавка, дешевая сверкающая брошь.

На полу валялись туфли солидного размера.

Из горла Стимса вырвалось хриплое проклятье. Тупо озираясь, он несколько раз судорожно глотнул воздух, потом включил скорость и дал газ, инстинктивно стремясь убраться с этого места. Не нужны ему были неприятности — особенно, если они имели отношение к Сьюзи. Однако нужны или не нужны, а они уже были налицо!

От сегодняшних происшествий веяло какой-то жутью. Стимс снова остановился и обследовал машину с большой тщательностью. Оленья кожа, покрывавшая сиденье, выглядела довольно презентабельно. Кроме нее и вышеперечисленных предметов, в машине ничего не было — однако не было и какой-нибудь дыры или отверстия, сквозь которое могла бы провалиться мамаша Блепп. Выскакивать из машины на полном ходу ей не пришло бы в голову, не говоря уж о том, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не бросила бы она совсем хороших туфель. По всем признакам в жизнь нашего таксиста вмешивались какие-то неведомые, необъяснимые силы.