Зарождение добровольческой армии - [212]
Однажды капитан начал цукать юнкеров за нечистоту в уборных. «Разнос» продолжался добрых полчаса, пока один из «козерогов» 12–го курса, бывший студент–технолог, не попросил разрешения «доложить» и почтительно «доложил» начальству, что существуют формулы, согласно коим канализационные трубы могут обслуживать только строго определенное число людей, и если эти нормы нарушаются, то засорение труб неизбежно. Спорить с инженером–специалистом было неудобно, и капитан Шаколи замял разговор, перенеся «разнос» на другие, менее специальные объекты.
Капитан Шаколи, ввиду своей учебной и академической деятельности, не знал войну в действительности, а о пехотных строях и боевых развертываниях не имел представления. Поэтому наши занятия стали довольно оригинальными. Капитан–академик считал, что сводно–артиллерийской роте придется действовать лишь на улицах городов против слабо вооруженной толпы. Очевидно, он сравнивал события наших дней с восстаниями 1905 года. Мы ходили регулярно в городской парк, обучались там залповой стрельбе, конечно без патронов, а затем бежали «в штыки». Нашим кадетам пехотный строй еще в корпусах надоел до чертиков, и они ругались, идя на учение.
Дни шли за днями… На севере Дона поднималась грозовая туча: московские партийные стратеги почуяли, что на Дону происходит что‑то неладное. Запасные батальоны в Ростове и в других городах, по требованию большевистского центра, явно готовились к вооруженному выступлению. Шумели и новочеркасские большевики.
В тревожные ночи, когда, по агентурным данным, ожидалось их выступление, все группы Алексеевской организации сосредоточивались в полном боевом снаряжении на Барочной улице и там проводили большую часть ночи. Отряд представлял собой уже довольно внушительную силу — около тысячи хорошо вооруженных, идейно готовых на все бойцов.
Иногда наша рота проходила по городу с военными песнями. Это был для нас как бы парад. Тут уж наша «кадетня» старалась превзойти саму себя: маршировали, как прусские гренадеры Фридриха Великого, бросая открытый вызов революции, анархии, дезертирам и самой распущенной толпе на заплеванных лузгой тротуарах.
Выравненные штыки блестят на солнце, винтовки подняты высоко «по–гвардейски», шпоры трехсот человек мерно лязгают в такт шагу. «Смир–но! Равнение напра–во, господа офицеры!»
Честь генералу… Донской генерал, очевидно в отставке, уже старичок, испуганный революцией, робко идет по тротуару, боится, как бы его не толкнули, не обругали новые господа улицы. Старик никак не думает, что это командуют ему, роняет палку, растерянно машет рукой… Строй уже прошел, а генерал все стоит на улице и смотрит ему вслед. Слезы медленно стекают по морщинам, выжженным, быть может, еще солнцем Плевны, знойными ветрами бухарских пустынь.
А вокруг все та же улица: «революционные» чубы, расстегнутые шинели и гимнастерки, цигарки в зубах, мятые фуражки на затылках… Нас ненавидят и шипят вслед, бросая взгляды, полные ярости и ненависти: «Буржуи… империалисты… Войну затеваете? Зачем сюда приехали? Мать вашу!.. Кадеты проклятые!..»
А тут еще юнкерская песня:
Скачет и мчится лихая батарея, Стальные пушки на солнце блестят! Эй, песнь моя, любимая! Буль–буль–буль бутылочка Казенного вина.
Справно повзводно сидеть молодцами, Не горячить понапрасну коней…
Скоро наша Константиновско–Михайловская артиллерийская рота стала единым спаянным целым. Враждовавшие с незапамятных времен «михайлоны» и «констапупы» оказались рядом в строю, рядом за столом и рядом, вповалку, на кроватях. По существу, и те и другие — бывшие кадеты, часто одноклассники и товарищи, и «вражда» носила лишь внешний характер, вызванный традиционным соревнованием двух отличных артиллерийских училищ. Обвиняли друг друга в непонятных для постороннего человека вещах. Например, в Константиновском училище не воспрещалось ругаться, в Михайловском ругань, по традиции, не допускалась. Константиновцы издевались над «приторной» вежливостью михайловцев, которые отвечали песенкой — «журавлем»:
— Кто невежлив, глуп и туп — это юнкер констапуп…
Оба училища обвиняли друг друга в пристрастии к пехоте. Константиновцы дразнили михайловцев, что те слишком усердно занимались пешим строем, что у константиновцев возбранялось.
Михайлоны допекали константиновцев черной опушкой на их погоне, говоря, что они «носят траур по пехоте». Намек был на происхождение Константиновского училища от «Дворянского Полка», бывшего сто лет тому назад пехотной школой, что било константиновцев по больному месту. Константиновцы смеялись над традицией михайловцев носить шпоры на младшем курсе, что строго воспрещалось. Поэтому юнкера–михайловцы, идя в отпуск, надевали шпоры в ближайшем подъезде. Тот, кто попадался на этом проступке первым и полу–чал арест и запрещение отпуска на месяц, получал от товарищей по традиции «Савельевские шпоры». Это обстоятельство упоминалось в песне константиновцев, перечислявшей «грехи» михайловцев, и в том числе «…и надевать в подъездах шпоры»… А в противоположность «убожеству» «михайлонов» воспевались собственные достоинства, на мотив «Алла верды», — «Но то ли дело — Полк Дворянский»…
Третье издание руководства (предыдущие вышли в 2001, 2006 гг.) переработано и дополнено. В книге приведены основополагающие принципы современной клинической диетологии в сочетании с изложением клинических особенностей течения заболеваний и патологических процессов. В основу книги положен собственный опыт авторского коллектива, а также последние достижения отечественной и зарубежной диетологии. Содержание издания объединяет научные аспекты питания больного человека и практические рекомендации по использованию диетотерапии в конкретных ситуациях организации лечебного питания не только в стационаре, но и в амбулаторных условиях.Для диетологов, гастроэнтерологов, терапевтов и студентов старших курсов медицинских вузов.
Этот учебник дает полное представление о современных знаниях в области психологии развития человека. Книга разделена на восемь частей и описывает особенности психологии разных возрастных периодов по следующим векторам: когнитивные особенности, аффективная сфера, мотивационная сфера, поведенческие особенности, особенности «Я-концепции». Особое внимание в книге уделено вопросам возрастной периодизации, детской и подростковой агрессии.Состав авторского коллектива учебника уникален. В работе над ним принимали участие девять докторов и пять кандидатов психологических наук.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Семейное право».Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Семейное право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Налоговое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Налоговое право» в высших и средних учебных заведениях.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Трудовое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Трудовое право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Международные экономические отношения».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Международные экономические отношения» в высших и средних учебных заведениях.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Исследование, основанное на архивных разысканиях, представляет участие русских белоэмигрантов в драматических событиях 1920–1945 гг. в Китае, гражданской и японо-китайских войнах.Книга является 67-й по счету в книжной серии, выпускаемой издательством «Центрполиграф» совместно с Российским Дворянским Собранием под названием «Россия забытая и неизвестная».Как и вся серия, она рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей, ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.
Книга посвящена анализу малоизученной деятельности ряда российских политических деятелей, философов и писателей в 1920–1930 годах (в основном в эмиграции), которые, осмысливая результаты Гражданской войны в России, пытались найти так называемый Третий Путь развития России – «между белыми и красными».Монография состоит из трех частей и подробно рассматривает эти поиски в русле «сменовеховства», «нововеховства», «национал-большевизма» и других сходных течений. В ней впервые вводятся в научный оборот многие документы, в том числе из архива Гуверовского института войны, мира и революции (США).Эта книга, в серии пятьдесят восьмая по счету, входит в проект издательства «Центрполиграф» под общим названием «Россия забытая и неизвестная».Как и вся серия, она рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей, ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.
Книга открывает одну из страниц трагической истории вынужденной русской эмиграции. Из исторических глубин двух столетий – конца XIX и большей части XX – мемуаристка доносит до читателя бесценные живые свидетельства былого. Поместный быт из детства автора, Павловский институт, школа сценического мастерства в Санкт-Петербурге, первые актерские опыты, счастливое начало семейной жизни – все, что было беспощадно сметено масштабным сломом российской жизни в 1917-м. Автор воссоздает и реалии русской трагедии XX века: нелегкие пути спасения семьи морского офицера и его окружения в охваченной революционным хаосом России, невосполнимые потери и невозвратные эмигрантские дороги из Керчи через Бизерту в Марсель и Париж, мучительное освоение жизненного пространства в чужой стране.Мемуары Н.С.
Книга доктора исторических наук, профессора Н.А. Троицкого посвящена выдающемуся русскому военному и государственному деятелю, представителю одного из древних и блистательных родов Российской империи светлейшему князю Михаилу Илларионовичу Голенищеву-Кутузову-Смоленскому.Герой всех русско-турецких войн второй половины XVIII — начала XIX века, названный Спасителем Отечества во время Отечественной войны 1812 года, генерал-фельдмаршал, кавалер всех российских орденов, он снискал себе неувядаемую славу не только на военном, но и на гражданском и дипломатическом поприщах.Книга, однако, представляет Кутузова не с утвердившихся в последние десятилетия исключительно панегирических позиций.