Зарево над Волгой - [32]

«Кажется, комфронт Гордов будет нами доволен, когда доложу ему, — отметил в душе Чуйков. — А то он все косился на меня, когда был командармом…»

Но неожиданно генерал Гордов сам вызвал Чуйкова в штаб. Об этом Василию Ивановичу сообщил по телефону дежурный штаба фронта. «Вам срочно прибыть к командующему», — сипло прозвучал его голос в телефонной трубке.

— Зачем? — невольно сорвалось с губ Чуйкова.

— Вам скажет сам командующий! — гаркнула трубка.

«Наверное, что-то важное, если потребовался так срочно», — решил заместитель командарма.

Оставив вместо себя начальника штаба генерала Ласкина, Чуйков быстро собрался и выехал в Сталинград. Город хотя и был прифронтовым, но паники среди жителей не наблюдалось. Жизнь текла по-деловому и размеренно. Но Чуйков-то знал, что уже скоро здесь развернутся такие события, что в городе не выжить. Часть людей эвакуируют, а остальные будут сражаться с врагом, дышать горьким дымом, если, конечно, останутся в живых. Однако уже сейчас почти каждый день город бомбили вражеские самолеты.

А вот и штаб фронта. Чуйкова встретил дежурный. У него было отчего-то строгое лицо, а в глазах читалась грусть. Но голос его звучал бодро.

— Кому прикажете доложить? — корректно спросил он, вскинув руку к фуражке.

— Скажите, что прибыл заместитель командарма 64-й генерал-лейтенант Чуйков!

— Одну минуту! — Дежурный юркнул в дверь за которой в своем кабинете находился Гордов, и тут же вышел. — Вам велено подождать.

Ждать пришлось долго. В душе Чуйков негодовал, но сделать ничего не мог. «Потом я все ему выскажу, — успокаивал он себя. — Там мои люди сражаются, а я сижу тут без дела. Он, комфронт, что, не знает, какова ситуация на фронте?» — едва не выругался Чуйков вслух.

Командующий фронтом принял его поздно вечером. Чуйков заметил, что Гордов был не в духе, сидел возбужденный, лицо что маска из воска, серо-зеленое, в карих глазах, над которыми топорщились белесые брови, таилась печаль. Он сухо поздоровался с Чуйковым, спросил, чем живет 64-я армия, много ли потерь понесли в боях.

— Потери есть, — подтвердил Чуйков. — Да и как им не быть, коль на фронте такая заваруха? Если говорить как на духу, — продолжал он, — то армией я доволен. Люди сражаются стойко, и вражьи пули их не страшат…

Гордов усмехнулся, лицо его немного посветлело.

— Да ты, Василий Иванович, прямо стихами говоришь!

Чуйков слегка сдвинул брови.

— Стихи тут ни при чем, товарищ командующий, — пылко возразил он. — Что есть, то и говорю. Сил-то у врага втрое больше, потому и тяжело нашему брату в боях.

— И все же нам надо воевать лучше и крепче держать оборону, — жестко сказал Гордов. — Мне перед твоим приходом звонили из Ставки…

— Кто? — слетело с губ Чуйкова.

— Сталин — вот кто! — воскликнул комфронт. — Сыпал в наш адрес язвительные упреки, мне же обидно было, как будто мы тут не сражаемся, а играем в войну. До сих пор в моей душе горечь…

«Так вот почему он так долго меня не приглашал», — догадался Чуйков, и ему сразу полегчало.

— Что хочу сказать вам? — вновь заговорил комфронт, закуривая папиросу и переходя на официальный тон. — Немцы увязли в оборонительных позициях. Теперь их можно уничтожить одни ударом.

Чуйков усмехнулся, ему даже стало весело от слов Гордова.

— Шутите, товарищ командующий. — Он посерьезнел. — Ваш оптимизм разделить не могу.

По губам Гордова скользнула усмешка.

— Я не хуже вас знаю ситуацию на фронте! — оборвал он Чуйкова. — Лучше объясните мне, почему правое крыло 64-й армии отошло за реку Чир?

— Это очень важно?

— Для того и вызвал вас в штаб фронта, — съязвил Гордов.

Чуйков сдержанно объяснил: отход был вынужденным.

— Мы не успели полностью развернуть армию. Та же 229-я стрелковая дивизия, где я находился во время танковой атаки противника, имела в обороне половину своих сил, и, не отведи ее за реку, она понесла бы огромные потери в людях…

Генерал Гордов прервал его:

— Почему об этом мне не доложили?

— Не смог, товарищ командующий. В это время нас бомбили «юнкерсы», а с северной стороны на позиции шли танки. Куда уж тут бежать к телефону, когда надо было отбиваться от нахлынувшего врага!

«Выкрутился, — чертыхнулся в душе Гордов. — Хитрец, однако».

— Представьте мне письменный доклад! Не позже чем завтра к вечеру он должен быть у меня на столе.

Чуйков встал, надел фуражку:

— Разрешите убыть в армию? Там на основе карт и документов я подготовлю вам отчет. — Видя, что комфронт почему-то медлит с ответом, он добавил: — Войска армии сейчас ведут бои, и я не могу долго отсутствовать на КП.

Гордов тоже встал, ладонью пригладил вихор.

— Вопросов у вас нет? — спросил он, заметно успокоившись.

— Есть один, если можно…

— Говорите!

— Когда назначат командарма в 64-ю армию?

— А что, без него тяжело? — усмехнулся Гордов.

— Нелегко, товарищ командующий, — признался Чуйков.

— Скоро будет вам новый командарм, потерпите день-два, — пообещал Гордов. — А теперь можете уезжать.

«Наконец-то я свободен», — легко вздохнул Чуйков. Казалось, он сбросил со своих плеч тяжелый груз.

Повеселевший, он прибыл на свой командный пункт. Начальник штаба генерал Ласкин был чем-то не на шутку встревожен, даже посерел лицом.