Зарево над Волгой - [132]

«Кажется, все нами учтено, — отметил в душе Рокоссовский. — В первые часы сражения моя надежда на генерала Батова. Теперь у него есть все, что надо, даже реактивные установки».

Он надеялся, что погода улучшится, но 31 декабря ударил мороз, с утра метель разгулялась вовсю, наметая сугробы. На фронте наступило затишье. У Рокоссовского возникла мысль отпраздновать встречу Нового года. А какой же Новый год без елки?! Но где ее взять, если кругом заснеженная степь? Выручил генерал Новиков: по его просьбе летчики попутным рейсом привезли елку в штаб, и бойцы, кто во что горазд, украсили ее чем могли, даже повесили на ветки несколько маленьких электрических лампочек, и елка засияла, как живая. В штабе фронта к вечеру собрались члены Военного совета фронта, генералы из Москвы — Василевский, Новиков, Голованов. У всех было предпраздничное настроение. Неожиданно пожаловали писатели Ванда Василевская и Александр Корнейчук. До этого они гостили в войсках Сталинградского фронта у генерала Еременко, а теперь приехали на Донской фронт, чтобы встретиться с теми, кто будет наносить главный удар по котлу, в котором находятся отборные войска вермахта. Прежде чем гостям отбыть к Рокоссовскому, генерал Еременко позвонил в штаб. Трубку с аппарата снял генерал Малинин.

— Привет, Михаил Сергеевич! — услышал он в трубке громкий, с хрипотцой голос. — Еременко на проводе. Где твой начальник? Дай ему трубку.

— Одну минуту, Андрей Иванович, сейчас он подойдет…

— Слушаю!

Рокоссовский прижал трубку к уху, чтобы лучше было слышно. На линии неожиданно появился треск и какие-то шумы, но голос своего коллеги он разобрал. Генерал Еременко сообщил ему, что в штаб фронта выехали писатели Ванда Василевская и Александр Корнейчук. Бойцы и командиры Сталинградского фронта встречали их тепло, и гости остались довольны. Еременко просил уберечь именитых гостей от вражеского огня.

— Они рвутся на передовую, чтобы своими глазами увидеть, как живут в окопах наши бойцы, но я им в этом отказал, ссылаясь на опасность. Так сделай и ты, не то, если что с ними случится, шума не оберешься. Кстати, об их поездке мне звонили из Генштаба по поручению самого Сталина. Усек?

— Благодарю тебя, Андрей Иванович, за заботу, — ответил ему довольный Рокоссовский. — Сделаю все, что надо. Кстати, как там у вас на фронте?

— Фрицы притихли, наверное, встречают Новый год. — Слышно было, как Еременко хохотнул. — Скоро, уже скоро мы дадим им жару. Да, тебя, Костя, с Новым годом! Пусть он всем нам принесет удачу!

— И тебя тоже с Новым годом, Андрей Иванович! — отозвался Рокоссовский. — У меня к тебе самые теплые чувства. Всего доброго!..

Дорогих гостей руководство Донского фронта встретило хлебом-солью. Завязалась дружеская беседа, и каждый генерал стремился задать вопрос Ванде Львовне — польской и советской писательнице, по-своему красивой и элегантной даме. В войну в звании полкового комиссара (затем полковника) она была агитатором ГлавПАУ РККА на Юго-Западном фронте, выезжала и на другие фронты. Она была также председателем Союза польских патриотов. Многие успели прочесть ее повесть «Радуга» — она вышла из печати в 1942 году. В книге рассказывалось о борьбе советских людей на оккупированной врагом земле. В повести автору удалось ярко показать, как вызревало пламя партизанской народной войны.

— Вы хорошо раскрыли в своей повести ненависть советских людей к немецким оккупантам, и это очень важно для воспитания наших бойцов, — похвалил Ванду Львовну Рокоссовский. — Мы с вами поляки-земляки, и я преклоняюсь перед вашим талантом.

Ванда Львовна улыбнулась и «дала сдачу» генералу, заметив, что это он, Рокоссовский, легендарный командир, военный талант которого высоко ценит Верховный главнокомандующий.

— О вас я написала бы хорошую книгу, — улыбнулась Василевская.

Рокоссовский густо покраснел:

— Не обо мне, Ванда Львовна, нужно писать книгу, а вот о нем, вашем однофамильце. — Он кивнул на сидевшего рядом генерала Василевского.

— Обо мне писать рано, — весело возразил Александр Михайлович. — Вот когда разобьем врага, тогда другое дело, и то, если Ванда Львовна меня уговорит.

В разговор вмешался Александр Корнейчук, шутливо заметив:

— Ванда, ты будь осторожна со своими предложениями, не то поссорим генералов, а им еще надо выиграть войну.

Гости дружно захохотали. У Ванды Львовны от смеха даже глаза повлажнели. Она достала платок и смахнула с ресниц слезу. В свое оправдание произнесла:

— Я думала, что генералы люди серьезные, а они так весело могут шутить!..

Слово взял генерал Воронов. Он обратился к Корнейчуку:

— Александр Евдокимович, — сказал он, — я прочел в «Правде» вашу пьесу «Фронт». Она легла мне на душу. Реалистическая вещь! Вы правильно критикуете устаревшие методы ведения войны. Образ генерала Горлова взят из жизни, такие генералы, к сожалению, есть в Красной армии, некоторым из них война преподнесла суровый урок!

— Скажите, Александр Евдокимович, Горлов — это конкретный человек? — поинтересовался генерал Новиков.

— Нет, Александр Алексеевич, это собирательный образ, — смутился Корнейчук.

А время бежало. Связисты постарались настроить немецкий трофейный радиоприемник, и, когда на часах пробило полночь, в штабе фронта послышался бой московских курантов — наступил Новый, 1943 год!.. Сидевшие за столом наполнили свои стаканы шампанским (пару бутылок имел в запасе адъютант Рокоссовского), и командующий фронтом Рокоссовский попросил генерала Василевского, как старшего по должности среди присутствующих, провозгласить тост. Александр Михайлович встал и коротко изрек: