«Зарево» на высочине - [16]

— Не спишь, командир?

С дивана поднял голову Владимир Кадлец и внимательно, ясными глазами, будто совсем не спал, посмотрел на Фаустова.

— Спи, Володя, спи. Завтра будем думать.

— Зачем же завтра? Давай уж сейчас говори.

Кадлец переступил через спящих бойцов, присел рядом с командиром. Тот подумал с минуту, полуприкрыв глаза, потом проговорил:

— Ну что ж, советоваться так советоваться, от и до! — Он потащил за ногу Валерия Букина, и тот моментально сел.

Фаустов поделился с помощниками своими мыслями.

— Мне Яначек показывал недалеко отсюда большую поляну, — говорил он полушепотом. — Она почти полностью окружена лесом, от и до. Правда, костры разжигать и там опасно, могут немцы засечь. Придется на карманные фонари принимать самолет.

— А как там, на Большой земле? — спросил Кадлец.

— Готовы отправить, подавай только сигналы и координаты.

— Что ж, вызывай, командир, — вставил Букин. — А нам здесь, я думаю, нужно не только хорошо принять груз, но и что-то сделать, чтобы фашистов от этого района отвлечь.

«Молодец, Валерий, понял то, что меня тревожит», — подумал капитан.

— Я тебя попрошу, комиссар…

Услышав такое обращение, Букин даже выпрямился — он знал, что капитан прибегает к официальному обращению «комиссар» только в случае серьезного задания.

— …Попрошу тебя завтра взять пятерых ребят и отправиться на север, на железную дорогу… — Фаустов быстро раскрыл планшет с картой, зажег фонарь. — Вот здесь, на участке Прага — Прелуч, около Колина, нужно взорвать железнодорожную линию. Потрудиться хорошо, чтобы вывести участок надолго, от и до. Ясно?

— Так точно, товарищ капитан!

— Сюда уже не возвращайся. Мы примем самолет и немедленно двинемся на Цикгай. Там встретимся.

Букин, сдвинув брови, кивал головою и, видно, уже был целиком поглощен предстоящей операцией. Командир ласково поправил на его плече свалившуюся шинель, прибавил:

— Еще прошу: будь очень осторожен. У нас много друзей, но один враг или просто трус может погубить все. Не изменяй нашему закону — никогда не бери проводника до конца маршрута.

Утром уже шла подготовка к предстоящей операции. В группу Букина вошли Ладислав Самек, молчаливый татарин Николай Хабнев, Михаил Балакирев, Олег Осташ, щуплый на вид восемнадцатилетний паренек, который сумел когда-то сбежать из немецкого концлагеря. Шестым Фаустов хотел послать кого-нибудь из опытных, уже нюхавших много пороху подрывников — Бориса Жижко, Алексея Белова или Дениса Кулеша… Но Саша Данилов начал упорно просить командира назначить его в группу Букина. Фаустову не хотелось посылать Сашу. Какое-то необъяснимо теплое, отцовское чувство питал командир к этому бойцу. Так и говорил: «Что ж поделаешь, у меня слабость к Саше Данилову».

То ли потому, что он был моложе всех в отряде (ему едва исполнилось восемнадцать лет), то ли из-за того, что он, светловолосый, стройный, с огромными голубыми глазами и нежными щеками, не уступал никому в храбрости и мастерстве подрывника, и тем не менее все — не только командир — старались как-то оградить Данилова от трудного, опасного… А Саша всегда старался попасть на самое сложное задание.

И сейчас Фаустов отказывал молодому бойцу, но тот настойчиво просился в группу Букина.

— Товарищ командир, — канючил Саша, — ну пустите меня с Букиным. Честное слово, сделаю все, что требуется, только на «отлично».

На помощь Данилову пришли Валерий и Самек. Наконец, командир махнул рукой:

— Ладно, пускай идет. Только ты, Володя, будешь головой отвечать за этого парня.

К вечеру 20 декабря было все готово. Шесть человек, закинув за спины автоматы, весело, с шутками, попрощались с остающимися и неторопливо двинулись по опушке леса за высокий холм. Там пролегла для них нелегкая, полная неожиданностей дорога мимо Часлава, Кутны Горы к Прелучи…

С непонятной болью смотрел вслед шестерым капитан Фаустов. Тяжелый комок подкатывался к горлу. Впрочем, может быть, это просто кашель душил командира после крепкого табака…

Краснице — небольшое село. Несколько домов расположились на почтительном расстоянии друг от друга, выстроившись вдоль хорошо накатанной дороги. Крайний дом стоял у самого леса. Пушистые ели чуть ли не вплотную подступали к этому дому. Напротив, через дорогу, стыл под тонким льдом небольшой рыбник — пруд.

В этот дом и пришли утром 22 декабря Букин со своими товарищами. Они шли всю ночь, устали до изнеможения, были голодны, как волки. Уже совсем рассвело, а средь бела дня идти по незнакомым местам крайне опасно. Следовало пересидеть в доме до вечера, а там уже в темноте группа должна выйти на железную дорогу между Колином и Прелучем.

Хозяйка, еще не старая женщина, с испугу ойкнула, увидев перед собой запорошенных снегом вооруженных людей. В доме еще находились старуха и две девчушки, маленькие, круглоглазые пяти-шестигодки.

Уже через час разомлевшие от тепла партизаны уплетали вареную картошку, сдобренную кусочками сала! За столом ребята стали шумнее и даже пытались переброситься шутками с хозяйкой. Но та только сдержанно улыбалась, подкладывая им то картофель из большой кастрюли, то крупно нарезанные ломти хлеба.

Потом она вдруг появилась перед столом в пальто и теплой шали на голове. В руках у нее был мешочек.