Заратустра. Том 1. Танцующий Бог - [36]

Пока он размышлял об этом, канатный плясун взялся за свое дело: он появился из-за маленькой двери и пошел по канату, натянутому между двумя башнями над базарной площадью, полной людей.

Когда одолел он уже полпути, дверка снова отворилась, какой-то малый, одетый, как паяц, во все пестрое, выскочил из нее и быстро пошел по канату вслед за первым, выкрикивая оскорбления. Он перепрыгнул через канатного плясуна, который потерял равновесие и упал, приземлившись прямо у ног Заратустры.

Заратустра долго сидел с умирающим — уже наступил вечер и народ разбрелся. Наступила ночь, и человек умер. Заратустра решил покинуть город; он взвалил труп на спину и отправился в путь. Он встретился с паяцем, который поведал ему, что весь город возненавидел Заратустру и хорошо, что он уходит. Повстречались ему и могильщики; долго насмехались они над тем, что он уносит труп.

Он не причинил людям никакого зла; но правда всегда была для людей поводом к тому, чтобы возненавидеть вас. Никто не хочет знать истину, ибо она разбивает их ложь - а их жизнь целиком состоит изо лжи; она основана на лжи.

Каждый ребенок с молоком матери впитывает всевозможную ложь. Естественно, человек, исповедующий истину, будет ненавидим. Он — нарушитель спокойствия. Вам так удобно в вашей лжи, и вдруг приходит он и зарождает в вас сомнения, нарушает вашу веру. Вы теряете прежнюю уверенность — естественно, вы возненавидите этого человека.

П. Д. Успенский, один из лучших учеников Георгия Гурджиева, который сделал Гурджиева известным во всем мире — без него Гурджиев мог бы умереть в полной безвестности... быть может, его знало бы лишь несколько человек. Он написал книгу «В поисках чудесного» и посвятил ее Георгию Гурджиеву. Это посвящение прекрасно. Это книга об учении Гурджиева; ее подзаголовок: «Фрагменты неизвестного учения». В посвящении он написал: «Георгию Гурджиеву, который нарушил мой сон».

Но очень трудно не возненавидеть этих людей, что нарушают ваш сон, вашу удобную ложь, вашу комфортабельную ложь, ваши утешения.

Паяц и могильщики смеются над ним. Они всегда насмехались. То, что они не могут понять... они не могут принять даже сам факт, что они не поняли, потому что это показывает их невежество. Насмехаясь, они делают вид, что они все понимают. Вы просто глупец, произнося вещи, которые противоречат традиции, противоречат ортодоксальному, общепринятому. Вы просто глупец, говоря людям вещи, которые нарушают их удобную жизнь... Что это — удобная жизнь или удобная смерть? То, что нарушают люди, подобные Заратустре — сон это, или это ваша смерть? — Ибо сон есть смерть в миниатюре. Человек истины хочет не только того, чтобы сон ваш был потревожен, но чтобы вы были потревожены в вашей смерти. Только тревога может вас разбудить.

Но люди любят удобство. Какая разница, истина или ложь? Очень немногие люди заинтересованы познать истину ценой потери прежнего комфорта. И нельзя их осуждать, потому что они не знают, что комфорт не является счастьем, что удобство — не экстаз, что как-нибудь влачить существование от колыбели до могилы — не жизнь.

Найдя пищу у старика, живущего у дороги, и утолив свой голод, Заратустра очутился в дремучем лесу и, наконец, уснул, сняв с себя своего мертвого попутчика. Через несколько часов он проснулся...

И так говорил он в сердце своем:

«Свет истины озарил меня: мне нужны попутчики, и притом живые, а не мертвые — не мертвецы, которых несу я, куда хочу.

В живых попутчиках нуждаюсь я, в тех, что пойдут за мной, ибо хотят они следовать себе; потому и пойдут они за мной туда, куда хочу я.

Свет истины озарил меня: не к народу должен обращаться я, но к попутчикам!»

Вчера вечером я говорил вам, что Заратустра очень близок моему сердцу по той простой причине, что его опыт в точности совпадает с моим. Мне тоже не нужны никакие последователи; мне не нужны никакие верующие, мне не нужна толпа. Я отбросил идею заботы о человечестве — они не собираются слушать. Это безнадежная задача. И терять время с теми, кто даже не может понять - это глупо, потому что это же время можно отдать тем немногим, что могут стать попутчиками, что могут стать товарищами.

Почему он думает, что ему нужны попутчики — не верующие, но друзья, притом живые? Потому, что мир полон мертвецов. Большинство людей умирает задолго до своей фактической смерти. Люди умирают в районе тридцати лет, хотя фактически они могут умереть около восьмидесяти. Пятьдесят лет они кажутся живыми, но в них нет жизни, в них нет песни, нет танца. Они не знают, зачем живут.

Кто они? — Они никогда не задаются этим вопросом. Зачем они здесь, откуда они пришли, куда они идут — они скажут вам: «Не задавайте этих вопросов, ведь они нарушают наш покой. И какая разница, откуда мы пришли и куда идем?» Их не заботят поиски смысла жизни, смысла собственного существования. Их не интересуют ни собственные корни, ни собственные цветы.

У хиппи есть одна очень важная поговорка: никогда не верь человеку старше тридцати, потому что большинство людей в тридцать лет умирают. В этом есть доля истины. Очень редко найдешь человека, который жив до времени своей фактической смерти. Это возможно лишь, если вы все время растете, если вы все время в поисках, если вы постоянно любите, если вы поете, танцуете; если вы никогда не теряете интерес, если существование всегда любопытно вам и вы смотрите глазами невинного ребенка, настолько любопытными, что все вокруг для вас — тайна. Тогда вы проживете до самого конца жизни; и вы не просто проживете до самого конца этой жизни — такой человек не знает смерти.