Зарабатывать на хайпе - [61]

Прежде чем связать свое будущее с чем-то, что может поглотить вашу жизнь целиком, надо спросить себя: «Мое ли это?» Гэйдж, Хоук и Слаткин не смогли бы представить себе, что занимаются чем-то еще. Труды и жертвенность являются для них смыслом жизни и ее целью. При всей напряженности их работы она является для них источником сил и внутренней удовлетворенности. Их проблема в том, чтобы всегда помнить об отсутствии необходимости постоянно совершать рывки. Иногда следует отнестись к жизни как к марафонскому забегу и не растрачивать все силы на начальном этапе.

В то же время ритм жизни может быть весьма неровным. Как говорит Клэй, «бывают критические моменты, когда надо действовать немедленно и нельзя терять времени. Жизнь дает ограниченное количество возможностей, и всеми ими нужно воспользоваться».

В отличие от других героев нашей книги, Клэй считает себя серийным отщепенцем. Он был им в самых различных сферах: в академической науке, правозащитной деятельности, экологии и частном бизнесе. И он был первым, кто признал, что не состоялся бы на своем жизненном пути без супруги, которая не только понимала его маршрут, но и разделяла целеустремленность. Клэй считает, что подобный путь лучше проделывать не в одиночку.

Сила ближнего круга

В современном мире у отщепенцев нет профессиональных сообществ, где они могли бы растить свои навыки и развиваться. У них есть свое окружение. У гангстера есть «кореша», капитан пиратского судна окружен «товарищами», политически мотивированный хакер находит подобных себе революционеров в киберпространстве. Наличие ближнего круга не только укрепляет индивидуальную стойкость, но и помогает идеям достигать новых вершин.

В своей простейшей форме такой кружок единомышленников представляет собой инкубатор для выращивания вашего внутреннего отщепенца. Среди своих существуют доверительные отношения, освобождающие от необходимости соответствовать общепринятым нормам. Одинокий отщепенец – затворник, отторгнутый миром и отрезанный от него. Отщепенец в тесной компании может быть куда более влиятелен.

В 1921 году амбициозный молодой писатель по имени Эрнест Хемингуэй переехал в Париж, где оказался в нищете, беспробудно пьянствовал, влюбился и разлюбил, а потом обрел свой собственный творческий голос и стал настоящим новатором литературы. Но превращение Хемингуэя – не история про гения-одиночку. Подобно другим инноваторам, он многим обязан своему кружку, а именно экспатриантам, собравшимся в Париже в 1920-х годах.

Дружеское расположение, наставничество и поддержка со стороны этой небольшой группы оказали огромное положительное влияние на Хемингуэя, невзирая на устойчивое представление о нем как о суровом индивидуалисте. Это было, если угодно, окружение. Хотя в современном мире это слово чаще ассоциируется со словом «свита», а значит, со знаменитостями и автомобильными кортежами, его более распространенное значение указывает не на то, что есть центральная фигура и остальные, ниже рангом. Речь идет о коллегах, соратниках или просто о людях определенного круга. Если бы не поддержка тех, кто находился вокруг, Хемингуэй не стал бы знаменитым на весь мир писателем.

Различные люди в окружении Хемингуэя были едины в своей поддержке. Чикагский писатель Шервуд Андерсон[56] одним из первых признал талант Хемингуэя и рекомендовал его издателям. Андерсон также уговорил Хемингуэя отправиться в Париж и снабдил рекомендательными письмами.

Там же была и Сильвия Бич из Shakespeare & Company[57]. Что стало бы с Хемингуэем, если бы не она? Бич одалживала ему деньги, когда он нуждался в еде, и книги, когда требовалось вдохновение. Был Эзра Паунд[58], воспетый Хемингуэем за свою доброту. «Эзра был самый отзывчивый из писателей, каких я знал, и, пожалуй, самый бескорыстный. Он помогал поэтам, художникам, скульпторам и прозаикам, в которых верил, и готов был помочь всякому, кто попал в беду, независимо от того, верил он в него или нет», – пишет Хемингуэй в «Празднике, который всегда с тобой».

В книге «Парижские годы» Майкл Рейнолдс прекрасно передал дух богемы, окружавшей Хемингуэя: тесное сообщество писателей и художников, возбуждаемое взаимной близостью, коллективным энтузиазмом и общими амбициями:

«Менее чем в двух кварталах от стола Хемингуэя под каменными плитами кладбища Монпарнас покоятся останки Шарля Бодлера и Ги де Мопассана. В пяти минутах ходьбы по бульвару Распай Гертруда Стайн и Алиса Токлас[59] планировали свой рождественский ужин. Рядом с ним Эзра Паунд просматривал рукопись, которую Том Элиот[60], молодой человек с нервным истощением, оставил для него проездом в санаторий в Лозанну. Позже Элиот назовет ее «Бесплодная земля». Менее чем в двух кварталах от отеля Хемингуэя Джеймс Джойс готовится идти на вечеринку в книжном магазине Сильвии Бич Shakespeare & Company по случаю последней редакции своего «Улисса».

А еще была Гертруда Стайн. Помимо того, что она была первым критиком ранних произведений Хемингуэя, Стайн служила своего рода связующим звеном для всех этих отщепенцев-единомышленников. Каждым субботним вечером она устраивала в своей парижской квартире в доме 27 по Рю де Флерюс салон, который, в числе прочих, посещали Пикассо, Фицджеральд, Джойс, Матисс и Хемингуэй. Опыт Стайн в создании пристанища бесед и вдохновения стремятся повторить художники, писатели, дизайнеры и предприниматели наших дней. Группа писателей, коллектив художников, инкубатор предпринимательства, бригада рэперов – все это подражания салону Стайн. Все ищут перемен через общение, все стремятся преодолеть изоляцию, сопровождающую творческий процесс. Смысл окружения в том, что человек оставляет свой след на Земле не только сам, но и помогая другим.