Запутанный след - [4]

Поджидая завершения сего явно не скорого процесса, журналист глазел по сторонам. Ничего здесь не изменилось: расходились в обе стороны коридоры первого этажа, уводили наверх две лестницы с изрядно потёртыми ступенями, на дальней стене красовался огромный портрет Ленина – черты вождя отображали непреклонную решимость. Под портретом стояла женщина с невероятных размеров «нижним бюстом», её Алексеев знал, она работала в университетской бухгалтерии. Женщина решительно надвигалась на щуплого мужичка с вислым носом, но тот не тушевался. Разговор, судя по всему, шёл на повышенных тонах: дама что-то яростно шипела, её оппонент упёрто бубнил: «Всё будет в полном соответствии с законом… И не нужно мне угрожать, я свои права знаю и ваши обязанности тоже… Законы для того и пишутся, чтобы их исполнять…»

– Проходите, – недовольно проскрипел старикашка.

Олег с вежливым поклоном изъял из руки охранника удостоверение и направился в сторону лестницы. Вислоносый дёрнулся было в его сторону, явно собираясь что-то спросить (похоже, бдительности вахтёра он не доверял), но тут бухгалтерша зашипела особо яростно, и ему стало не до незнакомого посетителя.

Журналист легко поднялся на четвёртый этаж и недовольно потянул носом: едкий запах концентрировался именно здесь – аж глаза заслезились. Причиной вони были стены, старательно вымазанные масляной краской цвета… м-м-м… про такой в народе говорят: «детской неожиданности», – сразу показалось, что широкий коридор сжался, а потолок опасно нависает над головой.

Зажав пальцами нос и матерясь сквозь зубы, Олег ускорил шаг. Так вот он – нужный ему кабинет, некогда переделанный по чьей-то причуде (имя этого деятеля история не сохранила) из женского туалета. Из-под официальной чёрной с золотом таблички торчит уже пожелтевший листок бумаги, на коем значится: «На раскопках до 1 сентября». Это хорошо, это радует, но ведь теперь придётся топать по вонючему коридору до музея археологии и там добывать нужную информацию.

Старую, но крепкую ещё дверь зачем-то заменили на другую, сколоченную из тонких дощечек. Похоже, сотворившие это считают, что так вход в музей выглядит более эстетично. Ну и чёрт с ними…

Журналист рванул ручку на себя – «эстетичная» дверь пошла волнами, но не открылась. Повторил ещё раз – с тем же результатом. Нагнулся, рассматривая замок: нет, не заперта. Толкнул дверь – не открывается… И тут откуда-то изнутри глухо донеслось:

– Иду! Подождите…

Пара мгновений, и неприступные доселе «врата» наконец-то распахнулись. В образовавшуюся щель высунулась смуглая физиономия Игоря, значившегося в музее старшим научным сотрудником. Он первым делом чихнул, потом пригладил ладонью, как всегда, всклокоченные волосы и бодро поздоровался:

– Здрасьте, Олег Иванович! Проходите скорее…

Журналист проскользнул в щель, и дверь мягко закрылась за его спиной, отсекая поток ядовитых миазмов, – все окна в музее были открыты нараспашку.

Олег с удивлением оглянулся на странное дощатое изделие и спросил:

– Это что ещё за чудо?

– И не говорите, – вздохнул Игорь. – Изнутри и открывается, и закрывается нормально. А снаружи… – он закатил глаза. – Войти невозможно, да вы в этом уже и сами убедились, а чтобы запереть её подлую… Семь потов сойдёт, девчонки плачут регулярно.

– Кто же это вас так осчастливил?

– Новый проректор по АХЧ, Валериу свет Ионелович Лупеску.

– Даже так?

– Ну мы-то зовём его Валерием Ивановичем. Родился, судя по всему, где-то в Молдавии, а к нам прибыл из Казахстана, не сумев изловить там ни счастья, ни чинов.

– Покраску стен тоже он организовал?

– А как же! Хвастается, что раздобыл эту отраву не то что задаром, якобы ещё и приплатили нам за то, что он её забрал. Большого ума и деловой хватки человек.

– Ладно, бес с ним… Евгений Васильевич где в этом году?

– Да всё там же. В районе Линёва.

– Постой… – журналист попытался припомнить то, что когда-то слышал. – Помнится, вы там скифское городище нашли?

– Точно, – подтвердил Игорь. – Опять его копаем. Да там ещё лет на пять работы. Находочки – ого-го!

– Что-то интересное отыскали? – заинтересовался Олег.

– Для вас – нет, – вспомнив, с кем разговаривает, честно признался историк. – А для науки – очень даже: все находки подтверждают разработанную шефом теорию.

– Это хорошо… – протянул Алексеев, прикидывая, что придётся ему пролить семь потов, пытаясь объяснить читателям эту самую научно обоснованную, но невероятно скучную для обывателя теорию.

– Впрочем… – Игорь почесал кончик обгоревшего носа. – Давайте-ка я вам покажу кое-что… Кстати, а чего мы у входа топчемся? Пойдёмте в кабинет.

Они прошли мимо шкафов и стеллажей, заставленных глиняной кривобокой посудой. («Да, в этом отношении мы предков обогнали, но зато они потребляли экологически здоровые продукты», – подумал журналист.) Чуть не все горшки были тщательно склеены из многочисленных кусочков-обломков. В витринах лежали проржавевшие наконечники стрел и останки разнообразных ножей. Сквозь стёкла одного из шкафов скалились жёлтыми зубами потемневшие от времени черепа. (Олег почему-то вспомнил старый анекдот: «Перед вами череп Александра Македонского в двадцатилетнем возрасте, это его же череп в шестнадцать лет, а этот – маленький – принадлежал великому полководцу, когда ему исполнилось всего пять лет».) На специальной подставке стояла гордость музея – гипсовый портрет скифского воина, восстановленный по методу знаменитого академика Герасимова