Запретный камень - [46]
– Бекка, ты можешь ее прочесть? Ведь именно ради этого Карло и привел нас сюда…
Свет масляных ламп играл на золотом тиснении так, словно буквы пылали.
– Да, наверное…
Бекка устроилась на стуле поудобнее, поставила лампы по обеим сторонам от книги, а затем медленно и осторожно, словно обращаясь с живым существом, расстегнула застежки и раскрыла книгу.
Хотя книге явно исполнилась не одна сотня лет, верхняя крышка кожаного переплета открылась очень легко – и полностью легла на столешницу.
– Э… да вы сядьте все, – предложила Бекка. – Быстро такое не прочитаешь.
Вейд обернулся в сторону двери, прислушался.
– Наверху тихо, – сказал он. – Думаю, мы в безопасности.
С первой же страницы Бекку поразил почерк – разборчивый, аккуратный. Кем бы ни был этот Ганс Новак, он умел красиво писать.
Даррел заглянул ей через плечо.
– Большинство чернильных рукописей со временем выцветает. А эта сохранилась, и даже очень неплохо. Похоже, о ней здорово заботятся вот уже… пять веков подряд. Воздух охлажден до нужной температуры. Свет пригашен. Они знают свое дело. Мама научила меня разбираться в таких вещах.
Ребята переглянулись – так, будто всем пришла в голову одна и та же мысль. Сара и Роальд Каплан – слишком далеко. Люди пропадают. Люди умирают. А они стоят на пороге тайны, из-за которой это все происходит.
Наследие Коперника. Двенадцать Реликвий.
Найдутся ли ответы на страницах лежащей перед ними книги?
Бекка листала страницы.
– Почти всё – на немецком, но кое-где попадается итальянский и латынь. Похоже, сборная солянка из разных языков, но я далеко не все знаю.
– Мы вообще никаких не знаем, – заметил Даррел, и Лили кивнула.
– И еще здесь картинки.
И Бекка, перелистывая страницу за страницей, начала показывать им наброски крошечных устройств, машин, механизмов, цепочки абстрактных диаграмм, квадратов и треугольников, а также нечто вроде огромных бесформенных масс – то ли облаков, то ли океанов; некоторые рисунки были выполнены грифелем, некоторые – черными или бурыми чернилами, а затем раскрашены…
И вдруг ее внимание привлекло одно слово: Stern. По-немецки – «звезда». Это слово затягивало Бекку в текст и не желало отпускать. Тогда она вернулась на первую страницу и начала переводить: сначала отрывисто, с паузами, а затем, привыкая к древнему шрифту, все быстрее.
Я, Ганс Новак, будучи тринадцати лет, четырех месяцев и восьми дней от роду, записываю здесь так, как сказано Магистром Николаем Коперником и мною самим увидено.
Слова закружили Бекку и унесли в далекие места и времена.
Сначала должен я поведать о том, что приключилось с Магистром до появления моей скромной персоны.
Николай Коперник родился в 1473 году в польском городе Торунь, и свидетелями тому были звезды, которые предсказали ему судьбу провидца и повстанца.
О, как правы оказались те звезды!
Восемнадцати лет от роду, уже ступивши на путь, который увенчал его славой, Николай Коперник отправился на учебу в великий Краковский университет.
Учился он неустанно. Об этом я сужу – как, разумеется, могут судить и все остальные – по его высочайшей образованности. В Болонье сделался каноником. Там же и познакомился с оружейным мастером Ахиллом Мароццо. На Виа-Ка-Сальватике овладел искусством меча…
– Так я и знал! – Даррел хлопнул рукой по столу. – Он был здесь! Прямо здесь! Вот это да… Читай дальше, Бекка. Извини.
…Перед возвращеньем домой Николай получил подарок от Ахилла Мароццо. Вот как он сам рассказал мне об этом.
«Что это?» – спросил Николай.
Рассмеявшись, Ахилл ответил: «Непобедимый меч для непобедимого фехтовальщика. Он не похож ни на один из тех, что я выковал прежде. Сначала ты должен дать ему имя».
Николай достал из ножен великолепный широкий клинок.
«Himmelklinge, – сказал он. – Небесный клинок».
Ахиллу имя понравилось, и он протянул Николаю второй подарок: «А вот тебе к мечу дуэльный кинжал, изготовленный по моему эскизу».
«По лезвию его бежит волна, как по Балтийскому морю», – сказал Николай.
Ахилл улыбнулся. «Пусть оба они служат тебе и защищают тебя».
– Он пишет о нашем кинжале, – сказал Вейд, поднеся оружие к свету. – Этот клинок действительно принадлежал Копернику!.. Продолжай.
– Так… – Бекка перевернула страницу. – Теперь идет несколько страниц на другом языке, кажется, на польском. Их я пока пропущу. Дальше – отсюда…
Мое же повествование начинается на берегу Балтийского моря, в городе Фрауэнберге, который здесь именуют Фромборком. Идет тринадцатая ночь второго месяца 1517 года. Я владею пером, и по этой причине епископ назначил меня помогать Магистру.
Прибываю я после заката.
Ночь холодная и звездная, серебряный круг луны встает над еловым лесом и сияет в сапфирово-черном небе.
– Я уже там… – прошептала Лили, закрывая глаза.
– Любишь ли ты звезды? – спрашивает Магистр, как только мы поднимаемся на башню.
– Люблю, – отвечаю я, – хотя знаю о них так мало.
Коперник качает головой:
– Я наблюдаю за небом, Ганс. Беспрестанно произвожу расчеты, но… сама их основа неверна. Солнце, звезды и планеты движутся по небу совсем не так, как нас учат. Я должен узнать больше!
Бекка остановилась. Ей вдруг почудилось, будто сверху, из фехтовальной школы, доносился какой-то шум. Она прислушалась. Да нет, все тихо. И она продолжала.
